Вокруг Света 1993 №02
Шрифт:
— Черт возьми! — произнес голос Хансена.— Он просыпается.
— Это невозможно! Доза была около...
— Он видит нас! Кастэн, удвойте дозу, быстрее!
Лица над ним заколебались; внезапно появилась боль, невыносимая, невероятная, охватившая его голову. Он попытался крикнуть, но, похоже, у него не было рта. Он чувствовал навалившуюся на него тяжесть и боль, его охватило возмущение, которое он хотел выразить криком, но слышал только слабое позвякивание невидимых инструментов.
— А они? Как они себя чувствуют?
— Хорошо.
В его тело где-то вонзилась игла, и он сразу же вернулся на луг, к ручью, к ласковым прикосновениям солнечных лучей и пальчиков рыжей девочки, к трескотне насекомых. Все это, вместе с сухой травой и блестящими камешками на дне ручья, и было летом.
— Подожди, не уходи,— сказала девочка.— Я уже сосчитала до сорока шести. Я еще не кончила.
— Считай быстрее,— сказал он.— А потом мы пойдем купаться.
— Хорошо. И я поймаю тебе руками форель. Вот увидишь. Стоит только погладить ее по животу...
— Я слышал, что так можно поймать форель.— Он посмотрел вверх, на листву, и увидел яблоки, еще маленькие и зеленые.— Но я никогда не видел, чтобы кому-нибудь удалось сделать это.
— А я это умею,— сказала девочка.— Пятьдесят семь, пятьдесят восемь... пятьдесят девять.
— Много еще осталось?
— Шестьдесят один, шестьдесят два... Все! Да, еще один на ухе. У тебя большие уши.
— Я знаю,— сказал он.
Она встала и взяла его за руку.
— Пойдем теперь купаться.
И они пошли к ручью.
— Венерианские черепахи,— сказал Жан Бомон де Серв,— близки к своим земным аналогам, в особенности к большой галапагосской черепахе, но имеют гораздо более развитой мозг. Они живут группами от восьми до двенадцати особей на огромных глубинах, но могут в течение многих часов жить и на воздухе. Я думаю, что вы знакомы с их повадками; о них много писали после их открытия восемь лет назад. Черепахи обитают главным образом в Большом южном море, у побережья, где был построен Дорис... Нам пришлось затратить много усилий и времени, чтобы обнаружить одну стаю, и еще более — чтобы поймать ее целиком и доставить на Землю в обход официальных контролирую щих органов.
— Доставить венерианских черепах на Землю? — воскликнул журналист, лицо которого виднелось на нижнем левом экране. — Но как удалось сохранить им жизнь?
Бомон снисходительно улыбнулся, одновременно прислушиваясь к легким звукам шагов в соседней комнате. Похоже, что те, кого он ждал, уже пришли. Но момент выхода на сцену для них еще не наступил.
— Единственное существенное различие между Южным морем Венеры и Средиземным морем Земли заключается в их разной солености,— сказал он.— Оказалось, что венерианские черепахи очень любят соль, а поэтому жизнь в Средиземном море для них можно сравнить с затянувшимся пребыванием гурмана в ресторане.
На экранах появились вежливые улыбки, но Бомон, трезво оценивавший свои способности к юмору, продолжал:
— В этом ресторане черепахи выбрали подвал... Это значит, что глубину в 800
На мгновение наступила тишина. Бомон спокойно сидел перед двенадцатью уставившимися на него журналистами.
— Это ваши черепахи разрушили Гамму-южную? — спросил наконец журналист с правого верхнего экрана.
Бомон кивнул. Его исключительно тонкий слух позволял уловить тихие голоса в соседней комнате.
— Венерианские черепахи и еще кое-что,— сказал он. Бомон положил руки на стол и наклонился вперед.— Хотя мозг черепах и сильно развит, все же они не способны усвоить, как следует передвигаться в контролируемом периметре, где нужно разместить взрывчатку и многие другие детали... Нет, стая черепах — я имею в виду нормальных черепах — не смогла бы... пошатнуть историю.
На этот раз заинтригованные журналисты промолчали. Их пригласили для того, чтобы сообщить важные сведения о победе Бомона, но то, что им говорили сейчас, превосходило их понимание.
— Если вы не возражаете, я не буду продолжать разговор о шестидесяти процентах удачи, обеспечивших успех. Оставим эти подсчеты большим калькуляторам. Я не думаю, что вас устроит перечисление массы разнообразных, часто противоречивых элементов, входящих в эти шестьдесят процентов. Вернемся к самой операции.— Бомон выпрямился, постучал пальцами по только что вышедшей в свет пропагандистской брошюре и сказал: — Сегодня народ узнает имя полковника Поля Чиагги. Ну а вы, информированные и бдительные представители прессы, что вы можете сказать о нем?
Через несколько мгновений на одном из экранов журналист взмахнул записной книжкой.
— Поль Чиагги! Он погиб вместе с другим офицером-космонавтом, которого звали Хансен, несколько дней назад во время аварии на станции «Жорес». Их ракету так и не удалось обнаружить...— Журналист замолчал, опасаясь, что и так сказал слишком много. Бомон кивнул.
— При аварии на станции «Жорес» не погиб ни один человек,— медленно сказал он.— Мы приняли необходимые меры предосторожности. В действительности в этот день Поль Чиагги перешел на нашу сторону. Он был нужен нам. Он работал инженером комплекса стабилизации станции в космическом пространстве, своего рода космическим пиротехником. И обладал исключительно ценными для нас знаниями.
Он по-прежнему перемещался между домами, огромными и далекими, под ослепительным небом. На повороте солнце ушло в сторону, и его причиняющие боль лучи покинули мозг. Но он по-прежнему ощущал солнечное тепло. Это был ясный теплый день в городе, название которого было ему неизвестно, день, похожий на тот, который он пережил во сне, когда над ним склонялись люди со своими скальпелями и иглами. Они оперировали его, но, как он теперь подозревал, отнюдь не для того, чтобы спасти. И если Хансен доставил его на Землю, то действовал с какой-то вполне определенной целью, которая была неясна ему.