Вокруг Света 1993 №05
Шрифт:
— А результат вашей экспедиции? — я по-прежнему был спокоен.
— Выбрались на противоположный берег,— так же спокойно ответила Елена. Характер у нее сибирский, не сторонница эффектов, сенсаций: все предельно просто.
— Прошли под Москвой-рекой! — воскликнул я ошалело. Более точного слова, способного передать степень моего изумления, моего потрясения, не подберешь.
— Прошли.
— Как прошли?!
— Я же сказала — не из самой церкви.— Лена глядела на меня будто на больного ребенка.
— Значит, в районе колокольни,— пробормотал я,— или там, где когда-то была еще крытая стеклянная
— Возможно. Шестеро мальчишек, кажется, ну и я, девчонка, седьмая.
— Кто эти ребята? Откуда? Как звали? — засыпали вопросами Елену.
— Все из нашего дома. Имен не припомню, была маленькой. Сожалею, но что делать.
— И совершенно настоящий подземный ход? Под рекой? — не унимался я.
— Конечно, совершенно настоящий.— Лена даже улыбнулась.— Сперва — ступеньки серые, каменные. Идешь ниже, ниже. Какие-то деревянные воротца, что ли, остатки от них и потом — тоннель, и он углубился, и начался уклон. И тишина — ни трамваев не было слышно, ничего. Потом подъем, как бы в горку. Постепенный.
— Двигались в полный рост? — никак не унимался я. — Свободно совершенно?
— Да. Фонари-жужжалки были, механические, помнишь такие?
— Конечно. Жмешь на рычаг, он толкает маленькую динамку, и фонарь жужжит, светит, мигая при этом.
Значит, Толя Иванов, Валя Коковихин, Игорь Петере и Юра Закурдаев ходили в свой церковный маршрут со смоляными факелами, мы — со свечами, Елена — с жужжалкой. И прошла под рекой, а!
— В полный рост, говоришь, и свободно,— никак не успокаивался я.
Вспомнил письмо инженера из Киева — не мог же Малюта ползти на животе!..
— До потолка, наверное, не допрыгнула бы. И вернулись обратно. Положила в подол платья с разрушенного Храма мраморный цветок, утащила его. Территория Храма была огорожена деревянным забором.
— Вы оказались около храма за оградой?
— Ну да. Ходили раза три-четыре.
— И все под рекой? — меня прямо заклинило на этом.
— Ну конечно же! — не выдержала и уже громко засмеялась Лена.— И каждый раз я уносила по мраморному цветку. Складывала их у себя на бал коне.
Квартира и балкон Елены находились в том подъезде, в котором мы сейчас заседали.
— Цепи попадались? Кандалы?
— Железки. Уж не знаю, какие. То и дело спотыкались... Мальчишки нарочно еще кричали: «У-у! Вон голова полетела!» «А-аа! Рука вон торчит!» «У-у! Опять мертвец гонится!»
— Наша экспедиция была в тридцать девятом, твоя на семь лет раньше,— подсчитал я.— Где-то в тридцать втором.
— Получается так,— кивнула Лена.
Левка был прав, когда сказал: «Наверное, мы не туда двинули». Не зря упорно возвращался к подземным тайнам церкви Николы, хотел даже один слазить в подземелье. « На вид эта церковь маленькая, невзрачная,— отметил Левка в дневнике,— а под собой имеет такие обширные подземелья!»
Когда весной 1936 года Толя Иванов со своими ребятами спустились на 6 — 8 ступенек под церковь (напоминаю — с противоположной стороны от «нашего входа в наш подвал»), и начался низкий, узкий тоннель. Пробирались согнувшись, метров через 10 появилось боковое ответвление. Здесь же за решеткой и был в нише скелет с остатками цепей. Похоже, человек был к стене еще и прикован. Но кости давно осыпались, лежали горкой. Потом — трухлявая дверь,
— Ты достигла Храма Христа,— сказал я Лене.— Могла бы двинуться и дальше к Кремлю. Теперь выяснилось, что ходы тянулись и в сторону Кремлевского холма.
— Помещения под храмом были и ходы куда-то еще, но мы не рискнули. Очень боялись заблудиться.
Значит, не пострадал подземный ход от сильного наводнения в Москве 1908 года, о котором я впервые услышал от научного сотрудника Александра Ивановича Фролова и который не отвергает идею подземного хода под рекой.
— Что там еще под нашим домом, какие древности... Какие еще могилы, склепы, тайники,— проговорила в раздумье Тамара Андреевна Тер-Егиазарян...
Я вспомнил о памятниках потайной Москвы, о которых пишет Стеллецкий и которые восходят к концу XIII и началу XIV века. Особенностью подземелий этого времени является то, что они, будучи вырыты в плотных слоях материка, не были обложены камнем. Лишь в последующие века некоторые из тоннелей обложили кирпичом. Судить о возрасте подземелий только с точки зрения кирпичной обшивки противоречило бы требованиям подхода строго научного. Слово «тайник» имеет троякий смысл: потайная комната, слух (окно или дверь для подслушивания) и потайной ход.
Тайники бывают надземные (стены домов, купола церквей) и подземные. Выделяет Игнатий Стеллецкий и тайники, «вырытые к воде». Главным назначением их было снабжать крепость водой. В древнерусских крепостях они обшивались тесом. Тайник оставался неизменной тайной даже для ближайших слуг кремлевских правителей. Предание повествует о тайнике к Москве-реке из Водовзводной башни, а летописец — из Тайницкой и Беклемишевской. В районе Тайницкой башни был подземный ход, и проходил он близко от кремлевских дворцов. От тайника к воде недалеко и к тайнику под водой, под рекой.
«Подземные ходы,— далее замечает Стеллецкий, — элементарная принадлежность всякой древней крепости и замка. В Московском Кремле роль главного хода для бегства принадлежала так называемому тайнику Алевиза, идущему мимо Никольской башни под Китай-город. «Алевизовским» он назывался потому, что ров над ним, на Красной площади, был обложен камнем итальянцем Алевизом в 1508 году. Построен же этот ход самим творцом Кремля Аристотелем Фиораванти в 80-х годах XV века».
Итальянцы вообще владели в совершенстве не только искусством сооружать подводные ходы, но еще и обкладывать их своды свинцом и оловом для предупреждения сырости в тоннелях под дном реки. Так митрополит Макарий, застигнутый пожаром в Успенском соборе в 1547 году, избег гибели, пройдя тайным ходом под Тайницкой башней и Москвой-рекой в Замоскворечье. Ход, по преданию, был построен тем же Аристотелем Фиораванти.