Вокруг света по меридиану
Шрифт:
Небольшой разрыв в полосе прибоя, словно молотом ударявшего в пляж, указал нам устье ручья. Мы направили лодку туда, радуясь сразу же наступившему затишью и хорошей глубине, потому что больше всего мы боялись отмелей. Еще через три километра мы привязали лодку к груде плавника на берегу и выбрались сами, чтобы поставить вымокшую палатку. Ветер вырывал колышки, но мы, используя наши заполненные канистры как грузы, все же покончили с этим делом, сварили кофе, поели шоколада, сняли свои скользкие костюмы и завалились спать.
На следующий день ветра уже не было, и бухта стелилась гладко, как молоко. Не верилось, что она могла, в буквальном смысле этого слова, кипеть каких-то шесть часов
За белухами не охотятся с коммерческой целью, однако эскимосы все же добывают их сетями — они идут в пищу: жир, мясо, даже кожа, которая, как утверждают эскимосы, похожа вкусом на яичный белок. Стаи белух наблюдаются в арктических реках за многие километры от берега океана, и этому есть резонное объяснение. Их злейшие враги — акулы и белые медведи.
Когда туман рассеялся, мы проложили путь вдоль отвесного берега с ярко выраженными горами и бухтами. Решать задачи по навигации стало восхитительно просто. Время от времени одинокие айсберги, севшие на мель до наступления последнего шторма, плыли мимо нас, они не представляли угрозы. К вечеру мы достигли высоких утесов острова Лаймстоун, изгаженного с головы до пят птичьим пометом. Впереди лежал пролив Барроу, а на его дальнем берегу — Резольют, единственное поселение на острове Корнуоллис, где находилась Джинни. Однако для того, чтобы пересечь пролив, предстояло пройти 65 километров, а паковый лед лежал у нас на пути от одного края горизонта до другого.
У нас осталось мало горючего, и наш последний склад на подходе к Резольют находился в 20 километрах, если идти в обход северного берега острова. Поэтому мы поплыли, прижимаясь почти вплотную к утесам, соблюдая осторожность, потому что в море плавали многочисленные обломки льдин — от крошечных шариков до размера человеческого тела. Мы шли по сужающемуся коридору между утесами и плавающим льдом. Дул свежий северный бриз. Это беспокоило меня, потому что лед мог начать дрейфовать на юг и сомкнуться за нами. Вскоре мы уже с трудом проталкивались среди льдов, площадь свободной поверхности воды быстро уменьшалась. За полтора десятка километров до склада я решил повернуть назад, чтобы дождаться смены направления ветра. Мы могли бы добраться до места, но по карте было видно, что там негде укрыться от наступающего льда.
Километрах в тридцати в стороне от нашего обратного маршрута была глубокая бухточка Астон-Бей. На карте она выглядела так, будто была готова предоставить нам убежище, если только не задует надолго западный ветер — в таком случае лед в проливе Пил запер бы нас в бухточке. Чарли был не слишком счастлив от того, что мы повернули назад, но я узнал давным-давно, что нельзя сделать так, чтобы были довольны все. Я был всегда готов брать на себя риск, но, как правило, меня проклинали, если оставался хотя бы один альтернативный выход из положения.
Мать неустанно повторяла мне, что мой отец уважал своего босса — фельдмаршала Монтгомери. Тот никогда не продвигался вперед, если мог избежать этого, до тех пор пока не получал в свои руки козырной карты — тогда, когда он понимал, что ни природа, ни Роммель уже не предоставят ему второго такого случая. В подобных ситуациях я обычно избегал спрашивать мнение других. Почему? По-видимому, Чарли правильно отметил это. Он сказал однажды:
Думаю, что очень трудно обсуждать с Рэном вопросы размещения и перемещения войск по той причине, которая мне понятна и по поводу которой я заявляю следующее: «Как насчет того, чтобы сделать это по-другому?» Однако этот вопрос может помешать ему разобраться в его же собственных соображениях. Совершенно очевидно, что всегда существует как минимум еще один способ продолжения, поэтому, когда он снисходит до того, чтобы сообщить мне свою точку зрения, я, подумав, говорю: «А почему ты не сделаешь вот так?» Однако в этот миг его мысли уже заняты другим, и он практически не слушает. Он держит все в себе, и мне кажется, что он потихоньку занимается самоедством.
Фьорд, по которому мы совершили отступление, был почти свободен ото льда и простирался на несколько миль. Наконец мы перебрались через мелкий песчаный бар (подводный вал) в его вершине. Сланцевые склоны нависали над нами, и вода, оставшаяся после летнего таяния снегов и льда, журча, прокладывала себе дорогу в фьорд через несколько намытых извне водостоков.
Засев в палатку, используя весло для подъема антенны, я соединился с Джинни. Бухта Резольют-Бей была забита льдом, сообщила она и добавила, что какой-то японец вместе с женой, путешествующий на парусной лодке с подвесным мотором, вот уже два лета дожидается подходящей обстановки, чтобы пересечь пролив Барроу. Шел третий год — она это специально подчеркнула, — и мне не следует проявлять нетерпение. Это действительно успокоило меня на несколько часов, но мы продолжали торчать в этой крохотной бухточке, и через трое суток на меня снова напал зуд действия.
С каждым днем все больше ледяных полей появлялось у бара, защищавшего нас. Во время прилива льдины поменьше перебирались через него и ударяли в борта нашего вельбота, однако они были слишком малы и хрупки, чтобы причинить вред. Тем не менее было бы глупо оказаться, подобно крысам, в западне. Тем более что ледяные поля упрямо напирали на бар.
Утром третьего дня целая стая новых ледяных полей украсила водную гладь вокруг вельбота — мрачное напоминание о неумолимо надвигающейся зиме. Дней через девять остающаяся пока свободной поверхность моря начнет замерзать.
Через неделю Жиль и Джерри прибудут в Резольют на своем «Оттере» и помогут провести нас через любой паковый лед. Однако неделя — слишком большой срок, и, кроме того, по счастливому стечению обстоятельств в Резольют случайно приехал наш старый друг по арктическому тренировочному путешествию Дик де Блики, самый известный из канадских арктических летчиков. Он прилетел на месяц для выполнения какой-то летной работы, встретился с Джинни, узнал о наших трудностях и согласился вывести нас по проливу, как только установится подходящая погода.
На четвертое утро нашего пребывания во фьорде ветер стих, туман приподнялся, и мы проскочили через песчаный бар, забитый льдом, обошли на полной скорости остров Сомерсет, направились к нашему складу на мысе Энн, забрали горючее, но уже через пять километров вошли в паковый лед.
Целых четыре часа мы получали инструкции от Дика, который кружил над нами вместе с Джинни и Симоном. Мы расталкивали льдины веслами и ногами, и иногда маршрут, который выглядел вполне прилично с воздуха, завершался для нас тупиком. В конце концов мы вышли победителями и успели достичь устья Резольют-Бея за два часа до того, как потоки тумана потекли через утесы острова Корнуоллис и словно одеялом накрыли ледяные поля.