Вокруг света за восемьдесят дней
Шрифт:
В эту минуту к нему подошёл капитан, командир форта Керней. Его солдаты – около сотни человек – готовы были к обороне на случай, если бы индейцы вздумали атаковать вокзал.
– Сударь, – обратился к нему мистер Фогг, – трое пассажиров исчезли.
– Убиты? – спросил капитан.
– Убиты или попали в плен, – ответил Филеас Фогг. – Необходимо это выяснить. Намерены ли вы преследовать индейцев?
– Это очень серьёзный вопрос, сударь, – ответил капитан. – Ведь индейцы могут уйти даже за реку Арканзас. Я не имею права покинуть порученный мне форт.
– Сударь, дело идёт
– Это так… Но могу ли я рисковать пятьюдесятью, чтобы спасти троих?
– Я не знаю, можете ли вы, но вы должны, сударь.
– Сударь, – ответил капитан, – никто здесь не имеет права указывать мне, каков мой долг.
– Хорошо, – холодно сказал Филеас Фогг. – Я пойду один!
– Вы, сударь! – воскликнул подошедший Фикс. – Вы хотите один преследовать индейцев!
– Я не могу допустить, чтобы погиб человек, которому все мы обязаны жизнью. Я пойду!
– Нет, вы пойдёте не один! – вскричал невольно взволнованный капитан. – Нет! Вы смелый человек! Найдётся ли среди вас тридцать добровольцев? – крикнул он, обращаясь к солдатам.
Вся рота целиком шагнула вперёд. Капитану осталось лишь выбирать. Тридцать солдат были выделены, и старый сержант назначен командиром.
– Спасибо, капитан, – сказал мистер Фогг.
– Вы мне позволите идти с вами? – спросил Фикс у нашего джентльмена.
– Как вам будет угодно, сударь, – ответил ему Филеас Фогг. – Но если хотите оказать мне услугу, то лучше останьтесь с миссис Аудой. Если со мной случится несчастье…
Внезапная бледность покрыла лицо полицейского инспектора. Отпустить человека, за которым он следовал с таким упорством и настойчивостью! Отпустить его одного в эту пустыню! Фикс внимательно посмотрел на мистера Фогга и, несмотря на все свои подозрения, несмотря на борьбу, происходившую у него в душе, опустил глаза перед спокойным и открытым взором джентльмена.
– Я остаюсь, – сказал он.
Несколько мгновений спустя мистер Фогг пожал руку молодой женщине, передал ей свой драгоценный саквояж и отправился вместе с сержантом и его маленьким войском.
Однако, прежде чем двинуться в путь, он сказал солдатам:
– Друзья, вас ожидает тысяча фунтов, если мы спасём пленников!
Было несколько минут первого.
Удалившись в одну из комнат при вокзале, миссис Ауда в ожидании дальнейших событий в одиночестве размышляла о Филеасе Фогге, о его прямоте и великодушии, о его спокойном мужестве. Мистер Фогг поставил на карту всё состояние и теперь во имя долга, не колеблясь, без лишних слов подверг опасности и свою жизнь. В её глазах Филеас Фогг становился героем.
Полицейский инспектор Фикс думал иначе и не мог сдержать своего волнения. Он нервно шагал по перрону вокзала. Его первый порыв прошёл, и он снова стал самим собою. Фогг ушёл! Сыщик понял, как глупо он поступил, дав ему уйти. Как! Он следовал за этим человеком вокруг всего земного шара и вдруг отпустил его одного! Вся его натура восставала; он обвинял себя, бранил, как бранил бы инспектор столичной полиции глупого сыщика, попавшегося на хитрую уловку вора.
«Дурак, дурак! – повторял про себя Фикс. – Тот, другой, наверное, уже рассказал ему, кто
Тогда отчаяние овладело Фиксом. Он испытал даже сильное желание бросить всю эту игру. Случай покинуть станцию Керней и продолжить путешествие, столь обильное для него неудачами, вскоре представился.
Действительно, около двух часов пополудни, когда снег валил крупными хлопьями, с востока вдруг послышались протяжные свистки. Огромная тень, предшествуемая снопом рыжего света, медленно продвигалась сквозь туман, который, увеличивая, придавал ей фантастические очертания.
Между тем с востока не ждали никакого поезда. Помощь, которую запросили по телеграфу, не могла ещё прибыть так скоро, а поезд из Омахи в Сан-Франциско должен был пройти здесь только завтра. Наконец, всё объяснилось.
Паровоз, медленно приближавшийся к станции и всё время пронзительно свистевший, был тот самый, что оторвался от состава и с бешеной быстротой умчался вперёд вместе с кочегаром и машинистом, которые лежали без сознания. Так он пронёсся несколько миль, но затем вследствие недостатка топлива огонь в топке погас, давление пара уменьшилось, и через час, постепенно замедляя ход, паровоз остановился в двадцати милях за станцией Керней.
Машинист и кочегар были живы и после довольно продолжительного обморока пришли в себя.
Паровоз не двигался. Когда машинист увидел, что паровоз стоит в пустыне один, без вагонов, он сообразил, что произошло. Каким образом состав был отцеплен, он не мог понять, но нисколько не сомневался, что поезд остался позади и терпит бедствие.
Машинист не колебался: он знал, что ему следовало делать. Продолжать путь в сторону Омахи, разумеется, было бы гораздо безопаснее, чем возвращаться назад к поезду, который, быть может, ещё грабили индейцы… Но будь что будет! В топку подбросили дров и угля, огонь вновь разгорелся, давление пара опять повысилось, паровоз двинулся задним ходом и около двух часов дня подошёл к станции Керней. Это он и свистел всё время в тумане.
Пассажиры были чрезвычайно довольны, увидев, что паровоз снова занял своё место во главе поезда. Им представлялась, наконец, возможность продолжать столь печально прерванный путь.
Когда паровоз подошёл к станции, миссис Ауда вышла на платформу и спросила кондуктора:
– Вы едете?
– Немедленно, сударыня.
– А пленные?… Наши несчастные спутники?…
– Я не могу нарушить расписание, – ответил кондуктор. – Мы и так опоздали на три часа.
– А когда приходит следующий поезд из Сан-Франциско?