Вокруг тебя весь мир ружит

Анна Погода

...При прояснении туман -- куда яснее,

Что важен только Океан, и только с Нею,

Александр Филатов ( Досвидания)

1.

Лара

На Дни рождения Юльки я не ходила исключительно из-за Усольцева. Прийти туда одной и наблюдать, как его очередная пассия обвивает

лианой парня , с которым у тебя связано столько воспоминаний? Нет. Ни за что.

Но в этот раз не пойти было никак нельзя. Юлька с Максом женились. После пары лет совместной жизни они решили расписаться. И я была обязана быть там.

Вызвав Пашку к себе домой, я решительно ему заявила:

– Ты идёшь со мной. Свадьба через неделю.

– Лара, у меня свои планы на ту субботу.

– Отмени,- я была настроена самым решительным, самым не терпящим возражений образом.- Ты должен быть со мной. Иначе я тебе больше не эскорт. Подумай, милый.

Павел смотрел на меня исподлобья и его наполненные недовольством холодные тёмно-серые глаза впились в моё лицо. Указательный палец правой руки показал мне сверху-вниз на кресло напротив, приказывая сесть и не мельтешить перед глазами.

– Ты уже пообещала прийти?

– Да. И мне нужен эскорт на тот вечер. И это ты.

– Хорошо,- последовал лаконичный ответ.

Я улыбнулась самой широкой и благодарной своей улыбкой и бросилась к нему на шею, потому что была уверена, что мне не откажут.

– Будет тебе эскорт. Есть один парень, тебе под стать. Парочка будет на загляденье,- он аккуратно снял мои пальцы со своей шеи. Молодец. Ведь знал, что будет, когда договорит!

– И это ты!- торжественно произнесла я.

– Нет.

Моё распрекрасное настроение сползло чулком с моей физиономии, я разочарованно уставились ему в переносицу, а пальчиками с длинными ноготками потянулись к его горлу. Смешно. Честное слово. Секунда- и я спелёнатой куклой перекинута через его колени, мои запястья с мягкой силой удерживаются внизу его левой рукой, а ладонь правой отсчитывает шлепки:

– Раз- это тебе за то, что протянула свои шаловливые ручки к моей шее. Два- это тебе за твою невыдержанность. Три- на всякий случай и для памяти.

Я обиделась? Нет! Я вызверилась! Пашка только один раз поднял на меня руку- и это было в драке, один раз, давным-давно и за дело. Произошедшее только что я сочла оскорблением чистой воды.

Он бережно поднял меня со своих коленей и даже не понял, что только что сделал. Мои глаза наполнились слезами, но я не позволила им пролиться. Взглянула непримиримо и почти с ненавистью.

– Уходи.

– Лара,- он испугался до бледности.

– Убирайся. Я попросила один единственный раз сделать для меня то, что делала десятки раз для тебя легко и просто. А ты меня отшлёпал, как котёнка?

– Лара,- он подскочил с дивана и протянул ко мне руки. А я встала в стойку,

которой он сам меня обучил. Пашка снёс бы меня одной рукой, и стойка эта была скорее предупреждением о моём серьёзном настрое, чем настоящей подготовкой к схватке.

– Ты- мужлан, и не имеешь ни малейшего понятия, как обращаться с девушками. Я тебе не пацан, которого тебе вздумалось поучить уму-разуму. Уходи.

Кадык дёрнулся, глаза стали ещё темнее, и Пашка снова заговорил:

– Ты меня не дослушала, Лара,- он уже взял себя в руки и попробовал говорить назидательным тоном.

– Теперь это уже не важно. Я управлюсь без тебя,- странная апатия накатилась на меня.- Счастливо Коц. Не провожаю. Ты знаешь, где выход.

– Нет, чёртова кукла! Привыкла, что всё по-твоему. Отказали ей! Ручки свои к моему горлу потянула. Да за такие фортели тебе не ласковые шлепки полагаются.

– Я думала, ты мне друг!

– Я тебе больше, чем друг, дурочка. Но есть ещё моё слово и моя работа. Я дам тебе парня, и ты сходишь с ним. Хочешь, познакомлю?

– Нет,- я обиженным ребёнком отвернулась от него и подошла к окну. С Пашкой можно было так себя вести. Показать свою слабость и покапризничать.

Он подошёл сзади и развернул меня за плечи, а увидев стоящие в глазах слёзы, притянул к себе, погладил по спине, а потом что-то изменилось. Он напрягся, приподнял моё лицо ладонью за подбородок и поцеловал. Никогда, никогда он не позволял себе слабости. А тут я почувствовала, что он сдался. Сдался сам себе и своим чувствам. Мне стало страшно и муторно, и жалко себя и его. Я обняла его за шею и сказала снова, как тогда в машине:

– Пашка, ты самый лучший.

– Но ты меня не любишь,- грустно закончил он фразу и, прижав к себе, ткнулся мне подбородком в макушку.

– Люблю, Паш. Люблю. Ты даже не представляешь, как ты мне дорог.

– Понятно, не продолжай,- а потом перевёл разговор.- Ну так что? Мир?- он улыбался широко, только из глаз выплёскивалась боль. И я громко заревела. Вместо него. Сам- то он не мог.

Он всё понял правильно, нежно подхватил меня под коленки и сел на диван, не утешая, а просто давая вылиться моим слезам.

– Всё? Успокоилась? Я переживу. И буду всегда рядом. Так что, парня подослать к тебе? Егором зовут.

– Нет, сказала же,- я всхлипнула.- Придумаю что-нибудь. Или пойду одна.

Мы ещё долго сидели молча. Я не слазила с его коленей, а он не разжимал объятий. Если бы! Если бы я могла любить Пашку так, как Усольцева! Но ему не нужна жалость. Он раскусит меня с полувзгляда и оскорбится. Это же Пашка!

В комнату влетела улыбающаяся Лешка и встала соляным столбом с вытаращенными глазами.

А мы сидели по-прежнему, только скользнули по ней взглядами.

– Привет,- произнёс Пашка приветливо.- Заходи. Не мешаешь. Я ухожу уже.

Он вздохнул, поцеловал меня в висок: