Вокзал "Техас - Луизиана"
Шрифт:
Марк приблизился к двери дома, оглянулся по сторонам и медленно открыл дверь. Та предательски заскрипела, оповещая всех, что кто-то вошел.
— Вот же зараза! — прошептал мальчик.
Не успел он подняться по лестнице, как над ним грозовой тучей нависла Тина.
— Где ты был, маленький засранец, и где твой брат? Отвечай немедленно!
— Я... я… гулял на улице с мальчишка… — не успел он договорить, как получил оплеуху.
— Не смей мне врать, гадёныш! Отвечай, ГДЕ ТВОЙ БРАТ?
— Тина, я не знаю, не знаю, кажется, я видел, как он пошёл в конюшню дать лошадям еды.
— Я видела, как ты вышел из конюшни. Что вы там делали вдвоём?
— Я хотел посмотреть
— У какого ещё Зорро? Что ты несёшь? Иди в свою комнату, не путайся у меня под ногами, — она повернулась, тяжело вздохнула и пошла на кухню готовить обед на свою большую приёмную семью. «Этот братец скрывает что-то от меня, но не будь я Тина Уилл Браун, если не узнаю правду. Говорила я Уиллу, не нужно было брать этих выродков, прокляты они, как и вся их семья…» —женщина сбросила с себя фартук и быстрым шагом направилась в конюшню.
Твен бежал по дороге в сторону больницы. Он бежал быстро, но страх того, что он мог убить Уилла, убеждал бежать ещё быстрее. «Только бы успеть, только бы успеть спасти его. Я же не хотел убивать, а так, испугать немного, чтобы отстал от нас и больше не бил», — стакими мыслями Твен старался ускориться изо всех сил.
Когда до больницы оставалась пара кварталов и поворот налево, мальчик вдруг остановился как вкопанный. Перед ним простиралась дорога, ведущая на свободу. Туда, где нет истерички Тины и злобного Уилла, где нет подхалимщиков и прислужников папаши, нет постоянной боли и страха, что умрёшь или не встанешь от очередных ударов взрослых. Твен потрогал шишку на голове — она ещё окончательно не зажила, и прикосновения отзывались острой болью. Поморщившись, он со злостью подумал о том, что эту шишку и все остальные синяки и удары на теле, шрамы на спине он получил лишь от одного человека, который ненавидел его больше всех на свете. Но за что? Откуда такая ненависть? Он не знал.
Твен сделал шаг в сторону новой жизни и оглянулся назад.
— Марк, я вернусь за тобой. Обязательно вернусь, пожалуйста, только дождись меня…
Тина сбавила шаг, подходя к конюшне: почему-то было страшно, хотя она никогда ничего не боялась. Женщина зашла в тёплое помещение, где жили лошади, и резко остановилась. Она всегда ненавидела этот запах, резкий и кислый, который исходил от лошадей.
— Как здесь можно находиться больше пяти минут, ужас! Один запах мочи чего стоит. О, боже, что это? — взгляд Тины упал на угол конюшни. Там на земле виднелись большие белые ноги её мужа. Подойдя ближе, она увидела мужчину целиком. Уилл сидел, прислонившись к стене, голова была опущена на грудь. На подбородке застыла кровь, она же окрасила в багровый цвет рубашку. Женщине хотелось позвать на помощь, показать, что ей страшно, что одной не справиться, но крик застыл в горле. «Надо бежать отсюда как можно дальше и делать вид, что я ничего не видела!» — подумала Тина, поднимаясь с колен, но что-то её остановило. Возможно, человеческое сострадание или брачная клятва, данная когда-то мужу:«В болезни и здравии, бла-бла-бла...»
Как же ей хотелось не видеть всего этого, но Уилл её муж, и нужно хотя бы позвать на помощь. «Да, нужно вызвать врача, но сначала пощупать пульс. Как это делается? О боже, что же с ним случилось?» — Тина взяла его руку, та была тёплой и тяжёлой.
— Где-то здесь должен быть пульс, вот же чёрт! — выругалась женщина. Она паниковала,руки тряслись.
Ничего не нащупав и так и не поняв, жив муж или мёртв, женщина медленно поднялась и, находясь будто в трансе, пошла звать на помощь. Ноги не желали передвигаться,
Тина медленно побрела к дому. Погрузившись в мысли, она даже не заметила, что в конюшне не оказалось Твена, а то, что ребёнок мог быть причастен к состоянию мужа, просто не приходило в голову. Скорее всего, муж напился, пошёл в конюшню, упал и уснул. Ну да, так и есть, он просто спит. Вот проспится, и всё будет как прежде. Тина даже засмеялась над своими глупыми мыслями о том, что она будет теперь без мужа и что ей легко и свободно.
— Да кто я без мужа? Никто, пустое место, — разговаривала она сама с собой. — Да и как поднимать детей, да ещё и неродных? Уилл и находил этих бездомышей только для того, чтобы они помогали в его мрачных делишках. Банда Уилла. Всё, не хочу думать об этом, мне это всё неинтересно!
Она вошла в дом и опешила: на неё смотрел Марк и ждал ответа. Он искал его в глазах Тины, но никак не находил.
— Что смотришь на меня? Давай беги уже к соседям за помощью, надо спасать отца! — рявкнула вдруг женщина.
Марк припустил что есть силы к соседям, надеясь успеть спасти жизнь ненавистного отца.
— Но где же Твен? Почему его так долго нет? Он должен был уже вернуться. Только бы с ним ничего не случилось. Пожалуйста, Боженька, верни мне брата, — просил Марк, обводя глазами округу в поисках Твена.
Пока Марк шёл обратно домой, он уже слышал сигналы скорой помощи. Он ускорил шаг, потому что не хотел пропустить зрелище, как приёмного папашу вытаскивают из конюшни. Спустя пять минут приехала машина с врачами, и они побежали в конюшню с носилками. Марк рванул было туда посмотреть, что происходит, но в этот момент мать схватила его за шиворот и так дёрнула за рубашку, что первая пуговица с треском отскочила и затерялась где-то в траве. Мальчик охнул и остался стоять на месте как пригвожденный.
— Не суй свой нос, куда не следует! Понятно тебе? Иди лучше поищи брата. Мне нужно серьёзно с ним поговорить и узнать, что случилось в конюшне и как вы к этому причастны.
Марк опустил глаза и пошёл прочь от Тины. Он видел боковым зрением, как врачи вынесли из конюшни носилки с телом Уилла, которое покачивалось, словно на волнах, под ритм шагов врачей. Эти волны мягко качали Уилла, унося в забытье, туда, где он не чувствовал боли. Наверняка там ему было хорошо и спокойно. Тогда он ещё не знал, что жизнь больше никогда не будет прежней.
Наступила ночь. Марк порядком замерз, но продолжал искать брата. Останавливаться было нельзя, нужно найти Твена, иначе брат не переживёт эту ночь и погибнет. А вместе с ним и Марк. Как жить без брата, он не представлял, да и не мог. В его детском мозгу такие мысли не зарождались, да и откуда им там взяться, если его Твен всегда был с ним, ссамого их рождения. Если бы он пожелал, он бы всегда был рядом с братом и никогда не отпускал бы его руку. Только так он чувствовал себя в безопасности.А ещё он чувствовал, что когда смотрит в серые глаза Твена, то видит маму и эмоционально становится ближе к ней. Он не мог потерять и Твена, и маму в один вечер. Ему нужен был кто-то рядом, кто сможет обнять его перед сном и пожелать доброй ночи. Сейчас у него был только брат, потому что любимая мамочка, возможно, на небесах, и теперь он видел её лишь во сне.