Вокзал
Шрифт:
«Да сколько же терпеть его пьянство, да еще в придачу его жену?» – раздраженно подумал Ларин.
Расположив фээсбэшников в кабинете своего зама, Ларин вышел в приемную и с недовольством остановился перед секретаршей. Ольга испуганно подняла на шефа преданные глаза. Виктор Андреевич пытался собраться с мыслями. Что-то ведь он еще хотел выяснить из текущих вопросов, но забыл.
– Вот что, Оля! – наконец обратился Ларин к секретарше. – Выясни, что там с застрявшими тремя вагонами. Все главные пути должны быть немедленно расчищены.
– Обязательно, –
– Теперь так, бригадира носильщиков я когда уже звал?
– Три дня назад.
– И где он?
– Я каждые полчаса его приглашаю.
– Да не приглашать надо, а вызывать! – сорвался Ларин.
Носильщики были еще одной головной болью Ларина. Эти ребята были настоящей мафией. Собственно, они и заправляли всеми черными делишками на вокзале. У них была строгая военная дисциплина, даже своя агентурная сеть. Основной приработок они получали не когда катили тележки с багажом пассажиров, а снимая пенку со всяких вокзальных проходимцев – с тех же нищих, билетных жучков, кидал, торговцев вразнос, проституток. Они все держали под своим контролем.
Справиться с ними Ларин не мог. С Тимошевским у него были долгие беседы о мафии носильщиков, но начальник отделения милиции только разводил руками – нет фактов. Да, знаем, видим, следим, как только попадутся, так сразу…
Больше того, носильщики обнаглели уже до того, что могли сами перекрывать входы и выходы из вокзала. Они, собственно, были хозяевами того, чего хозяином считался как раз Ларин. Это был долгий и муторный конфликт. И разрешения его видно не было. Время от времени Ларин вызывал бригадира и делал ему какое-то несущественное замечание. Если тот принимал это покорно, Ларин его отпускал.
Если возражал – а именно это Ларину и было нужно, – Виктор Андреевич бушевал и вкатывал бригадиру очередной выговор с занесением. Три таких выговора – и он увольнял бригадира. Хоть так он давал понять веселым и бойким ребятам носильщикам, что хозяин здесь все-таки он. Последний бригадир, татарин Рамиль, пока что все его замечания выслушивал покорно. Но Ларин понимал, тот уже готов сорваться, и ждал. Теперь вот Рамиль вообще игнорировал его вызов. Только Собинова то и дело дергала Рамиля. За это он ей был благодарен, а вот за своенравности, за вольные ее обращения с информационным текстом благодарен не был. Сегодня же выкроит минутку и устроит бывшей актрисе разнос. Да что там – просто уволит ее.
– Сегодня разговаривать с бригадиром не буду. А завтра чтоб как штык. Так, что у нас еще? – спросил устало Виктор Андреевич.
– Вот, бумаги от экономиста. Это по задолженности компании «Голдрейлвэй».
«Умница, хоть и полная дура, – подумал о секретарше Виктор Андреевич. – Именно об этом я и хотел узнать. Нет, справедливости ради надо сказать, что Ольга все-таки не полная дура, а дура с интуицией. А последнее у женщин иногда вполне может заменить ум».
– Значит, так – Вадима Саперова вызови ко мне!
«Надо с этими фокусами кончать! И решительно!» – давно уже такие мысли были в голове у Виктора Андреевича.
– Я звонила – он еще на работе не появлялся, – доложила секретарша.
"Орел, – возмутился про себя Ларин. – Уже первый час, а ему хоть бы что.
Наворотил тут дел и шатается неизвестно где. Хотя, наверное, просто отсыпается – накувыркался ночью с Лариской", – грубо и вместе с тем мучительно подумал он о неприятной ему связи дочери и Вадима.
– Виктор Андреевич, – залепетала секретарша. – А как быть с вашей женой?
Ведь если она приедет сюда, я не смогу не пустить ее в кабинет. Вы же сами это знаете…
Ларин рассеянно посмотрел на Ольгу и, не удостоив ее ответом, скрылся в своем кабинете. Уже сидя за своим столом, он опять вызвал секретаршу по селектору:
– Оля, что там львовский поезд?
– Полчаса назад уточняла – движется по расписанию.
– Хорошо. – Он отключил связь.
И тут же снова раздался звонок селектора.
– Да что такое? – недовольно спросил он секретаршу.
– Виктор Андреевич, вам дочь звонит, – настороженно проговорила Ольга. – Соединять?
– А ты как думаешь? – неожиданно спросил начальник, подавив тяжелый вздох.
Все-таки достали его сегодня домашние.
– Ой, Виктор Андреевич. Делайте, как вам лучше, – ушла от прямого ответа секретарша.
– Кто же знает, как оно будет лучше? – невесело усмехнулся Ларин. – Соединяй давай.
– Папа, ты че, обалдел совсем? – сразу стала «наезжать» Лариса. – Ты что с матерью делаешь? Или какая-то шлюха может перечеркнуть маме всю жизнь? Ты кто – старый кобель?
– Да как ты со мной разговариваешь, соплячка? – возмутился Ларин.
А про себя подумал:
«Ну что за гадская манера у жены – пользоваться запрещенными приемами и подключать к вопросам, касающимся только их двоих, дочь».
– Разговариваю так, как ты себя ведешь, – отпарировала дочь.
– Не лезь не в свои дела, я тебе еще раз говорю. А матери передай, что если она будет втягивать тебя в наши дела, то я поведу себя уже по-другому. Ты меня слышишь?
– Я ваша дочь. И все, что происходит между вами, касается меня в первую очередь. – Голос Ларисы дрогнул. – К тому же, папа, я уже взрослая и все понимаю. Ты мог бы со мной хоть раз поговорить по душам. Все-таки я тебе не чужой человек.
– По душам, – огрызнулся Ларин. – А она у тебя есть, эта душа?! Ты лучше бы со своим хахалем по душам разобралась.
– А вот это тебя уже точно не касается.
– Ага, значит, то, что происходит у меня с матерью, тебя касается, а что происходит у тебя с дружком, меня не касается. Ты лучше бы отыскала своего бойфренда. Где его носит в середине рабочего дня?
– Папа, почему ты так не любишь Вадима? – сухо спросила Лариса.
– Да потому, что он подонок! И мне жуть как обидно, что именно такие нравятся моей дочери.