Волчата
Шрифт:
"Если отец узнает, что я вместо склада устроил тут настоящую малину, то будет большой скандал", - промелькнуло в голове у Глеба, и эта мысль решила все. Стрелять было опасно, рядом, за бугром проходило шоссе, могли услышать.
– Чира, давай!
– крикнул Глеб, указывая рукой на удаляющегося грибника.
Тот успел отъехать метров на пятнадцать, и Чира бросил нож так, словно перед ним была все та же доска с силуэтом, а не живой человек. Нож ударил в самую середину согнувшейся спины старика. Удар был настолько силен, что когда подбежавшие пацаны перевернули тело лицом вверх,
Глеб огляделся по сторонам. Не похоже было, что имелись свидетели происшедшего. Сюда редко кто забредал, удивительно было, что и этот грибник не пожалел ног и, как оказалось, жизни, чтобы удовлетворить свое любопытство.
– Оттащите его в кусты, а потом закопаем, - велел Глеб.
– Велосипед в дом. Суслик за мной.
Пока парни оттаскивали тело дедка в кусты, а Моня заметал пылью кровь на дороге, Глеб уже завел машину. Далеко ездить он не стал, у ближайших дач выпустил Суслика, и тот через десять минут притащил две лопаты.
Через час только подсыхающая земля указывала место захоронения любопытного грибника, да и ту Моня засыпал желтоватой пылью. Как раз в это время подъехали на мотоцикле Баллон и Дема.
– О, вовремя, - приветствовал их Глеб.
– Что вовремя?
– спросил Дема, удивленно разглядывая, как Моня и Зубатик ровняют с землей могилу.
– Как раз на поминки поспели, к компоту, - пошутил Понька и сам засмеялся, довольный своей остротой.
– Пошли наверх, разговор есть, - позвал всех Глеб. Уже на лестнице он рассказал о случившемся своим городским друзьям. Даже на невозмутимого Баллона это произвело впечатление.
Выключив по ходу бестолково балабонящий телевизор, горевший у интернатовцев день и ночь, Глеб уселся на стол, сдвинув в сторону кухонную утварь, и поставил ноги на скамейку. Баллон привез с собой целую сумку пива и теперь прихлебывал его, разглядывая собравшихся в комнате. Зубатик, как всегда, дрался с Сусликом. Понька, обняв брата за плечи, что-то говорил ему на ухо, а тот чуть улыбался. По нему не было заметно, что его как-то взволновало убийство грибника. Братья внешне были очень разными. Понька и старше на полтора года, и шире в плечах, круглолицый, курносый, как говорили, - весь в отца. Чира же пошел в мать, невысокий, гибкий как лоза, с тонкими чертами лица, с большими темными глазами. Дружба братьев носила прямо-таки мистический характер. Они не расставались никогда. Еще в классе восьмом Понька остался на второй год только лишь для того, чтобы сидеть за одной партой с Чирой. Никто из интернатовцев не мог припомнить, чтобы братья ссорились. И не дай боже, чтобы кто-то со стороны обидел или даже просто косо глянул бы на одного из братьев. Ярость обоих была невероятной.
Наконец все успокоились и уставились на Москвина, ожидая, что он им такого скажет.
– Вечером надо получше заделать окна.
– Глеб начал совсем не о том, о чем хотел сказать. С удивлением поняв, что волнуется, он пересилил внутреннюю дрожь.
– Впрочем, это все потом. Самое главное, мужики, что дела у нас хреновые. Охрана станции и терминала усилена, они купили еще собак. Дема, покажи-ка...
Дема молча поднял забинтованную кисть руки.
– Это он вчера попробовал просто пройтись в том районе ночью, пояснил Глеб.
– Что делать будем?
Все молчали. Они уже привыкли, что за всех думает Глеб. Переждав немного и снова оглядев компанию, Москвин продолжил свою речь:
– У нас есть одна мысль.
– Он невольно оглянулся на Дему и Баллона, сидевших рядом на кровати Маркела.
– Если сумеем провернуть это дело, то огребем пол-лимона баксов.
Все потихоньку переглянулись.
– Ну не тяни, рассказывай, - поторопил Маркел.
Глеб вытащил из кармана какую-то бумажку и показал ее всем.
– Это список магазинов, фирм, разных представительств, расположенных в нашем городе. Восемьдесят шесть названий. Если с каждой из них содрать хотя бы по десять тысяч баксов, сколько будет?
Интернатовцы молчали, хотя каждый уже произвел в уме простейший расчет.
– Как же, разбегутся они делиться зелененькими, - ухмыльнулся Маркел.
– Верно, так с них и сто рублей не стрясешь, - согласился Глеб. Надо их запугать.
– Запугать?
– Да.
– Но у них охрана...
– начал Летяга, однажды сильно избитый дубинками местных "секьюрити" на базаре.
– Ну охрана, ну и что? Мы же всех мочить не собираемся. Парочку пристрелим, остальные все отдадут. А начнем мы с Нечая. Первым делом уберем его, Рыдю и как можно больше районных "бригадиров". Затем пройдемся по этим адресам, по телефонам.
– Глеб поднял свою бумажку.
– Кто не будет платить, пожалеет.
Все молчали. Глаза горели лишь у Суслика.
– Эх, постреляем!
– простонал он от предвкушения.
– Опасно, - наконец высказался Маркел.
– Конечно, - согласился Глеб, - зато какой куш. Мы можем рвануть из этого вшивого городка куда угодно, хоть в столицу, хоть на запад, хоть в Америку.
– А я хочу к морю, - неожиданно заявил Летяга.
– Мне было пять лет, когда меня мать возила, но я все помню.
– С такими бабками можно рвануть к любому морю, хоть к Черному, хоть к Красному, - заверил его Глеб.
И сразу все зашумели, загалдели. Суслик возбужденно прыгал на койке, как на батуте, подлетая под самый потолок. Задумчивым оставался лишь один Маркел. Глеб стал опасаться, что тот выскажется против его плана и поэтому спросил прямо:
– Ну, а ты что молчишь, Маркел? Ты за или против?
Тот помолчал еще немного, потом поднял на Глеба свои цыганские глаза:
– А что, разве у нас есть выбор? Мы никому не нужны в этом мире, значит будем жить так, как решим. Что нужно делать?
Глеб облегченно вздохнул. Все прошло даже лучше, чем он ожидал.
– Самое главное - оружие.
10.
И вот теперь, спустя полтора месяца, оружие у них имелось. Кроме того, первого пистолета, Глеб купил еще два "ТТ" чехословацкого производства. Уже в городе добыли еще два "Макарова". Делалось это просто. К возвращавшемуся домой милиционеру подходил Суслик и жалобным голосом спрашивал:
– Дяденька милиционер, сколько время?
Пока служивый смотрел на часы, сзади подкрадывался Понька и бил его по голове тяжелым обрезком трубы.