Волчата
Шрифт:
На самом деле Глеб просто не думал, что будет так опасно. В душе он до сих пор пребывал в некотором шоке, но внешне остался невозмутим, даже пошутил:
– Что ж, придется домой босиком идти. А вообще-то давайте двинемся на речку, хоть пыль смоем.
Уже по дороге к реке, трясясь в кабине рядом с Баллоном, Глеб подробно рассказал ему об убийстве лесника.
– Ты понимаешь, этот шкет не задумываясь пристрелил такого бугая!
– в восторге почти кричал он другу.
– А ты говоришь - слабаки! Да мы с ними еще такого наворочаем!
В кузове же интернатовцы пребывали в не менее хорошем настроении. День уже набирал свою летнюю палящую силу, и возможность окунуться в благодатную воду вызвала у парней прилив энтузиазма. Подшучивали и над Зубатиком, все пытающимся оттереть с джинсовки кровь. Маркел тоже улыбался, хотя на самом деле ему было чуточку не по себе. У него все стоял перед глазами обезумевший от боли взгляд лесника. Неожиданно его за плечи обнял Летяга и шепнул на ухо:
– Не переживай, все равно бы он умер.
Маркел с благодарностью глянул на товарища, на душе стало легче. На сидящего в самом уголке кузова Моню, упорно смотревшего куда-то в сторону, никто не обратил внимания.
9.
А буквально через три дня Глеба удивил уже Чира. Москвин приехал днем и, поднимаясь по лестнице на второй этаж, еще снизу услышал три глухих равномерных удара. Наверху он застал всю семерку интернатовцев. Шестеро из них возлежали на своих кроватях и с интересом наблюдали за действиями седьмого, Чиры.
– Чего это вы делаете?
– спросил Глеб, оглядывая всю компанию, а заодно и помещение. В торцевой стороне комнаты он увидел стоящую вертикально большую толстую доску, на которой мелом был нарисован силуэт человека.
– Щас увидишь, - усмехнулся Маркел.
– Чира, изобрази!
Чира отошел к противоположной от доски стене, чуть прищурился, а затем резко метнул в деревяшку остро блеснувший голубым лезвием обоюдоострый нож. Лезвие ножа вонзилось точно в нарисованное сердце.
– В горло, - подал голос с дивана Суслик.
Второй нож, просвистев на лету легкомысленной пташкой, врезался в горло.
– А теперь снова в сердце, - попросил Зубатик.
Чира выполнил и этот заказ. Нож вонзился буквально в сантиметре от первого.
– Молодец, - похвалил Глеб. Подойдя к мишени, он не без труда выдернул из доски один из ножей и с удивлением осмотрел его.
– Из напильника?
– сразу понял он.
– Да, - подтвердил Чира, - там внизу их целый ящик лежит.
– Это он посмотрел "Метателя ножей" и сходит с ума уже целую неделю, - снисходительно пояснил Понька. Судя по довольному лицу, он был восхищен успехами брата.
– Мы попробовали - бесполезно. Только у него получается.
Глеб все вертел в руках необычный нож. Его поразил как раз не материал, а мастерство и точность, с какими было сделано оружие. Лезвие клинка было сведено очень симметрично, наподобие кинжального, и несмотря на то, что при изготовлении его использовался только наждак, чистота отделки поражала.
Выдернув два остальных кинжала, Глеб убедился, что они похожи друг на друга как братья-близнецы и так же одинаково не лишены некоторого изящества.
– Как ты здорово их сделал! Тебя кто учил?
– спросил Глеб.
– Никто. Сам форму придумал. Материал только хрупкий, часто ломается, - сказал не слишком словоохотливый Чира, забирая свои ножи.
– У него же отец художник, - подал голос Зубатик.
– В самом деле?
– удивился Глеб. Признаться, он плохо знал своих беспризорных подельщиков.
– Да, - подал голос Понька.
– Член Союза художников, у него и выставки были, и премии.
– А как же вы?..
– Глеб не закончил предложение, но все его поняли.
– Да это после смерти матери, - нехотя отозвался Понька.
– Он пить сильно начал. Сначала все холсты продал, потом мебель. Квартиру обменял. Последнее время все в мастерской жил, но уже ничего не писал.
– Ясно, - кивнул головой Глеб. Он еще раз посмотрел на нож, а потом спросил Чиру: - А ты с большего расстояния сможешь?
– Наверное, - пожал плечами тот.
– Здесь метров десять, не больше.
– Пошли попробуем на улице, - предложил Глеб.
Всей толпой они вывалились из здания, прихватив с собой и мишень. Поставив доску у двери, Чира начал метать ножи, постепенно увеличивая расстояние. И с пятнадцати, и с двадцати метров получалось у него здорово. Но дальше меткость начала падать.
В самый разгар этих упражнений Маркел вдруг приглушенно бросил:
– Атас!
Чира, изготовившийся к броску, тут же завел руку с ножом себе за спину. Из-за угла дома показался человек, ведущий велосипед. Судя по корзинке с грибами, он возвращался из леса. Грибник был явно пенсионного возраста, но еще крепкий, кряжистый, с седой головой и внимательным взглядом выцветших голубых глаз. Сначала он глянул на застывшую в немой сцене толпу парней, затем на открытую дверь "конторы", машину Глеба рядом с ней. Хуже всего было то, что в деревяшке с полустертым силуэтом человека торчал уже один из ножей Чиры.
– Здорово, хлопцы, - с чуточку наигранной веселостью поздоровался грибник, а потом спросил: - Это вы тут живете?
– Тут никто не живет, - за всех ответил Глеб, - здесь сейчас склад.
– Да ладно уж, - засмеялся пенсионер.
– Я на рыбалку как ни еду, так всегда свет в окнах сквозь щели сочится, да и музыка иногда слышна.
Потом он более пристально глянул на машину Глеба.
– А это ведь машина Москвина?
– Да, я его сын, - не слишко охотно подтвердил Глеб.
– Работал я под руководством вашего батеньки, мастером у него был. Ну ладно, передайте привет Владимиру Николаевичу, скажите от Мазурова.
Грибник приподнял велосипед, прокрутил педали в более удобное положение, готовясь запрыгнуть в седло, а Глеб лихорадочно думал о том, что ему теперь делать. Очень ему не понравился этот грибник, его внимательный, цепкий взгляд. И он был прав. Последние пять лет Мазуров действительно работал в газовом хозяйстве у Владимира Москвина, но до этого 25 лет добросовестно оттрубил в милиции участковым и ушел на пенсию в звании лейтенанта. Вспрыгнув в седло и нажав на педали, он уже решал, куда обратится с вопросом об этой странной компании в заброшенной конторе, к Москвину или сразу в органы.