Волчье Логово
Шрифт:
— Мы все получим свою долю, — пообещал Морак. — Если мы убьем его до того, как ты вернешься, я позабочусь, чтобы твое золото оставили для тебя в Дренане. Уж честнее, по-моему, и быть не может.
Барис, явно не до конца убежденный, все же кивнул и зашагал прочь. Морак обвел глазами оставшихся восьмерых. Все они — закаленные воины, привычные к жизни в лесу. Он и раньше пользовался их услугами и знал их как крутых, не отягощенных моралью парней. Он смотрел на них свысока, но не выдавал своих чувств. Кому охота проснуться с зазубренным лезвием у горла? Белаш был единственным, к кому
Распределив всех по парам, он дал им указания. — Если вам попадется чье-нибудь жилье, спрашивайте о высоком вдовце с молодой дочкой. Быть может, он называет себя не Дакейрасом, а как-то иначе, поэтому ищите любого вдовца, который подходит под описание. Если найдете его, ничего не предпринимайте, пока мы не соберемся все вместе. Понятно?
Воины кивнули в ответ и разошлись. Десять тысяч золотых рагов ждали того, кто убьет Нездешнего, но для Морака деньги мало что значили. Его состояние, в десять раз превышающее эту награду, хранилось у купцов в Машрапуре и Венгрии. Главное — сама охота и слава, которой добьется человек, убивший живую легенду.
Морак остро предчувствовал удовольствие, которое получит, наполнив изощренными муками последние часы Нездешнего. Кроме того, есть девчонка — он возьмет ее, а потом убьет на глазах у отца.
Или будет ее пытать, или отдаст своим людям на потеху. “Ладно, успокойся, — сказал он себе. — Предвкушение — дело хорошее, но сначала надо его найти”.
Запахнувшись в лиственно-зеленый плащ, он двинулся следом за Белашем. Надир разбил лагерь в укромной лощине и преклонил колени на одеяле, молитвенно сложив руки и разложив перед собой старые пальцевые кости, пожелтевшие и пористые. Морак сел по ту сторону костра. “Что за гнусный обычай, — подумал он, — таскать с собой в мешке кости своего отца. Варвары, одно слово, — кто их поймет?” Белаш окончил молитву и сложил кости в кошель у себя на поясе.
— Ну, что новенького сообщил тебе отец? — с веселым огоньком в зеленых глазах спросил Морак.
— Я говорю не с отцом — его больше нет. Я говорю с Лунными горами.
— Ах да, с горами. Известно им, где живет Нездешний?
— Они знают только, где покоится прах каждого надирского воина.
— И то хлеб.
— Есть вещи, над которыми нельзя смеяться, — с укором сказал Белаш. — В горах обитают Души всех надиров, усопших и еще не родившихся. Со временем я, если буду достоин, узнаю, где погребен человек, убивший моего отца. Я похороню кости отца в его могиле, у него на груди, и он будет служить отцу до конца времен.
— Интересная мысль, — светским тоном ввернул Морак.
— Вы, колиши, полагаете, что знаете все. Вы думаете, что мир сотворен ради вашего удовольствия, но вам не дано понимать землю. Ты сидишь здесь, и вдыхаешь воздух, и чувствуешь холодную землю под собой, но ничего не замечаешь. А все почему? Потому что вы живете в каменных городах и воздвигаете вокруг себя стены, чтобы отгородиться от дыхания земли. Вы ничего
"Я вижу, как зреет чирей на твоей шее, грязный дикарь, — подумал Морак. — И чую, как разит потом от твоих подмышек”. Вслух он сказал:
— А что чувствуете вы?
— Земля — она как женщина. Как мать. Она питает тех, кто понимает ее, дает им силу и гордость. Как старику, которого ты убил.
— Она и теперь говорит с тобой?
— Нет, ведь этой земле я — враг. Но она дает мне понять, что следит за мной, хотя и не питает ко мне ненависти. А вот тебя она ненавидит.
— С чего бы это? — Мораку вдруг сделалось не по себе. — Женщины всегда меня любили.
— Она читает в твоей душе и видит темный свет, пылающий в ней.
— Сказки все это! — рявкнул Морак. — Нет в мире иной силы, чем десять тысяч острых клинков. Посмотри на Карнака. Он велел убить великого героя Эгеля и теперь правит вместо него, почитаемый и даже любимый народом. Сила Дреная — это он. Что чувствует госпожа земля к нему?
— Карнак великий человек, несмотря на все свои пороки, и он защищает эту землю, так что она, возможно, любит его. И никто не знает наверняка, он убил Эгеля или нет.
"Уж я-то знаю”, — подумал Морак, вспомнив, как он, подойдя к постели великого воина, вонзил кинжал в его правый глаз.
"Я-то знаю”.
Близилась полночь, когда Нездешний вернулся. Ангел сидел у огня, Мириэль спала в задней комнате. Нездешний запер дверь па засов, снял с пояса арбалет и колчан н положил их на стол. Единственным источником света в комнате служил догорающий очаг, н в его мерцании Нездешний казался Ангелу сверхъестественным существом, окруженным пляской дьявольских теней.
Хозяин молча снял черную кожаную перевязь с тремя метательными ножами н отстегнул ножны, прикрепленные к рукам. Еще два ножа он извлек из голенищ доходящих до колена постолов, а после подошел к огню н сел напротив бывшего гладиатора.
Ангел откинулся назад, глядя светлыми глазами на подобранную фигуру воина.
— Стало быть, ты дрался с Мириэль, — сказал Нездешний.
— Наша схватка длилась недолго.
— Да. Сколько раз ты сбил ее с ног?
— Дважды.
— В следах было не так легко разобраться, — кивнул Нездешний. — Твои следы глубже, чем ее, но они накладываются друг на друга.
— Как ты узнал, что я сбил ее с ног?
— Почва там мягкая, и я нашел отпечаток ее локтя. Ты побил ее легко.
— На арене я уложил тридцать семь противников — ты думал, что девочка способна меня одолеть?
Нездешний помолчал и спросил:
— Как ты ее находишь?
— Необученного бойца она могла бы победить, — пожал плечами Ангел, — но против Морака или Сенты не продержалась бы и минуты.
— Но она фехтует лучше меня — а я продержался бы дольше.
— Она превосходит тебя в учебном бою, а мы оба знаем разницу между учебным боем и настоящим. Она слишком напряжена. Даниаль рассказывала мне об испытании, которому ты ее подверг. Помнишь?
— Как я могу забыть?
— Так вот, Мириэль его не выдержала бы. Да ты и сам это знаешь.