Волчье правило
Шрифт:
Гранатомет больше не стрелял – то ли меткий гуцул вновь положил гранатометчика, то ли у душков закончились гранаты. На другой стороне сгоревшей бээмпэшки автомат Зверобоя отгавкивался одиночными выстрелами. Вскоре раздался взрыв, но чья это была граната – Петрика или духовская, – никто не знал, и сержант продолжал воевать своими силами.
– Все, Челадзе отмучился! – подползши к земляку, прокричал сквозь выстрелы Александр. – Лось живой, я ему твой промедол вколол, лежит, я его Джойстиком накрыл, может, «духи» не заметят в темноте?
– Может, – легко согласился снайпер, глядя в прицел. –
– Давай «духам» спектакль устроим? – Водка все же достучалась в дважды (или трижды?) контуженную Сашкину башку. – Дуэтом будем визжать «Аллах акбар!», басмачи обрадуются, мол, к нам ихние уже ворвались, а мы гранатами устроим им «Воистину акбар!». Меня Лом такому приемчику научил!
– Давай! – почти весело согласился гуцул. – Устроим уродам «Воистину акбар!». Все одно хуже не будет!
Перевернувшись лицом вверх, Александр набрал в легкие воздуха побольше и, подготовив обе свои гранаты к бою, приложил руки ко рту рупором.
– Аллах акбар!!! – заголосил что было мочи старлей, словно от этого вопля зависело их спасение.
– Аллах акбар!!! – со всей молодой дури добавил снайпер.
Стрельба мгновенно замолкла, очевидно, этот лозунг каким-то чудным образом влиял на закоксованные религиозным фанатизмом головы ихваней – они повставали со своих убежищ, пытаясь рассмотреть – что же там, у шурави происходит…
Стремительно вскочив на левую ногу, Александр вновь продемонстрировал, чему учили на кафедре физподготовки и спорта в далеком Свердловске – обе гранаты попали точно в цель, взрывы подбросили правоверных в просторных одеждах в вечернее небо, дабы удобнее и скорее добраться к таким желанным гуриям… Гуцульские гранаты также не обошли жертв стороной, сделав свое убийственное дело.
Не успел Хантер отползти, как с душманской стороны прилетело неприятное известие – граната Ф-1, в китайском ее исполнении. Не долетев до Хантера, она упала на землю и начала крутиться, как то ядро, из «Войны и мира». Александр не заканчивал Пажеских корпусов, по крайней мере Андрей Болконский не был его любимым героем – он, забыв про боль в ноге, котом прыгнул на вражеский подарок и, схватив ребристое тело гранаты (почему ее назвали лимонкой? – промелькнула в голове глупая и несвоевременная мысль, – никакого сходства с лимоном!), почти на лету откинул за камни, прикрывавшие от обстрела.
– Беги!!! – закричал Сашка, пригибаясь.
Ерема успел спрятаться, а вот Хантер оказался весьма близко от вражеской посланницы – мощный взрыв поднял в воздух большой камень и ударил старшего лейтенанта по голове в зеленом шлемофоне (на свое счастье, он его так и не снял).
Искры посыпались из Сашкиных глаз, на них упала темная пелена, промелькнули милые сердцу женские образы: мама, дочурка Аня, Оксана, а потом наступила долгожданная тишина…
…Сколько и где пролежал без сознания, Сашка не знал. Очнулся в страшном возбуждении. Над ним дрожала серебристая металлическая поверхность, уши слышали глухое гудение, голова была обмотанная толстым слоем какой-то белой материи (чалма, или что?!), лишь сквозь узкую дырочку он смог что-то разглядеть.
Глаза заплыли синяками, на то, чтобы их отворить, ушло минуты полторы драгоценного времени. Руки были опутаны, как ему показалось, чем-то на манер шнурков.
Первая бесшабашная мысль, посетившая травмированную голову, была такой: «Захватили в плен, везут в Пакистан! Не дамся! Зубами перегрызу горлянки козлам пакистанским, вырву оружие, умру с автоматом в руках, не дамся замучить!».
– А-а-а!!! – заорал он, выплевывая загубник, соскакивая и разрывая на себе путы. – Шакалы, уроды, где мой автомат?! Поубиваю!!!
– Наталья! – прозвучал над ним сердитый женский голос. – Иди-ка сюда! – женские твердые руки уложили его назад. – Здесь этот десантник безымянный очухался, развоевался не на шутку! Помоги, придержи, а я пока его вырублю… – женщина назвала умопомрачительное название какого-то медицинского препарата.
– Не надо! – прохрипел Хантер, покоряясь магии женского голоса, чувствуя боль, растекавшуюся по телу, заполонив каждую его клеточку. – Я просто испугался, что в плен попал и меня в Пакистан везут! – Он через силу лег навзничь, упершись взглядом в ту же самую вибрирующую поверхность.
– Нет, сокол, ты живой, просто очень травмирован, – успокоила невидимая медичка, профессионально кладя прохладную ладонь на его горячую руку. – Ты на борту санитарного самолета, и летим мы в Кабул, там тебя перегрузят на другой, большой и современный борт, и полетишь ты, сокол, прямо в Союз. – Колыбельная звучала из ее уст.
– А как закончился тот бой? – занервничал Александр. – Кто еще жив остался?
– Это мне неизвестно, – мягко объяснила женщина. – Окровавленных, тебя и твоего друга какой-то капитан, вместе с женщиной такой симпатичной, перекинули с вертолета на наш борт прямо на Джелалабадском аэродроме. Документов при вас не было никаких, друг твой без левой ноги и потерял много крови, он в тяжелом состоянии, но будет жить, – продолжала женщина плести кружева увещеваний, постепенно возвращая Александра к жизни.
– У меня все там, – Сашка показал рукой в пах, – нормально?
– А ты потрогай! – дуэтом засмеялись приятными голосами женщины. – И нам сообщи! Ох, уже эти мужчины! Словно дети малые!
Привыкший (как и большинство украинцев) доверять лишь тактильным ощущениям, по правилу «Не помацаю – не поверю!», Хантер засунул непослушную руку под простыню (одежды на нем не было никакой, Оксана оказалась провидицей…) и проверил – действительно все было на месте, ничего там не болело, не хотелось…
– Что, все на штатных местах? – прозвучал веселый женский голос. – Ничего душманкам не оставил?
– На месте, – умиротворенно проговорил старлей. – Отныне я спокоен, везите меня, куда хотите!
– Мы сделаем тебе успокоительный укол, – ласково сказала женщина, и Хантер ощутил, как в вену на правой руке вошел холодный шприц. – Вот так, молодец, хороший мальчик, – женщина погладила по его руке, словно школьника начальных классов, ужасно боящегося прививки. – А ты скажи мне – кто ты и откуда, а Наталья запишет, так как впереди трудный перелет, тебе нужно отдохнуть, границу и таможню за тебя другие пройдут, – снова запела она колыбельную под мощный и ровный шум двигателей.