Волчье солнышко (Сборник)
Шрифт:
И так далее в том же духе. Из переклички я понял, что уже являюсь объектом номер пять в списке подлежащих розыску особо опасных преступников, и подумал, что честь мне оказана незаслуженная. Меж тем радист, видимо говоривший из одного из броневиков у карьера, снова и снова приказывал задержать, перехватить, стрелять только по ногам, брать только живым. С ним перекликались радисты мобильных групп и патрулей. Это была опытная, грозная сила, и все козыри находились в их руках.
Я загнал машину в глухой дворик, за деревянные сараи, чтобы ее подольше
Я бегом пропетлял по незнакомым улицам примерно с километр. Проносились машины Команды и пешие автоматчики, но моя куртка с успехом исполняла роль шапки-невидимки. Вряд ли в Команде все знали всех настолько хорошо, чтобы с первого взгляда опознать чужака, некоторое время я мог блаженствовать, но долго так продолжаться не могло. Я не обольщался – скоро они обнаружат машину, увидят, что вещей водителя там нет, и последует новый приказ: обратить внимание на человека в форменной куртке и цивильных брюках. Неминуемо пустят собак…
Пробежав еще метров сто, я занял позицию на тротуаре, передвинул поудобнее автомат и стал вышагивать, зорко озирая мокрую улицу – пять шагов вперед, пять назад. Я собирался сдаться.
В конце улицы показался бегущий – пятнистый комбинезон, здоровенная овчарка на поводке. Он бежал не с той стороны, откуда прибежал я, так что беспокоиться не стоит, лучше обдумать, как сдаваться.
Я приглядывался, пока не понял, что это девушка, и не какая-то там абстрактная, а вчерашняя Кати из джипа – лапочка даже в этом мешковатом комбинезоне. Только волосы на этот раз собраны в заправленную под воротник косу.
Она пробежала бы мимо, но я шагнул наперерез:
– Стой!
Она остановилась. Пес, черный остроухий кобель, разглядывал меня вполне дружелюбно, вывалив розовый язык и шумно хакая.
– Ты?
– Ага, – сказал я. – Ты, оказывается, в Команде?
– Мне некогда…
– Бежишь ловить пятого? А это я – так меня у вас окрестили.
Она опустила руку на кобуру. Я заторопился:
– Вот этого не нужно. Понимаешь, так глупо получилось. Я же ничего у вас не знаю, один тип сунул мне чемодан, а там была бомба, потом побежал, как дурак, рефлексы сработали…
– Автомат!
– Пожалуйста. Забери ты его совсем, не нужен он мне.
– К стене! Руки за голову!
– Надеюсь, ты понимаешь, что я мог бы сто раз тебя пристрелить, будь я тем, за кого вы меня принимаете? Я ведь ни разу не выстрелил по вашим. И уж не стал бы останавливать тебя…
– Так. – Она раздумчиво закусила губку. – Ладно, руки можешь опустить. Почему же ты бегаешь?
– Цепная реакция. Началось и поневоле продолжается.
– Ты пойдешь со мной.
– Вот уж нет, – сказал я. – Ты им сама все объясни, ладно? Я не хочу нарваться на глупую пулю по конечностям, знаю, как это бывает, сам ставил бредень…
– А если… – Она выразительно тряхнула автоматом.
– Брось.
– Ты знаешь, что такое телефон?
– У нас они тоже есть.
– Позвонишь пять-восемнадцать-сорок один. Запомнил?
– Уже. Где бы спрятаться, пока…
– Свернешь вон туда, через квартал будет кафе. Позвонишь оттуда, я управлюсь быстро. Пират, пошли!
Они убежали. Я пошел в указанном направлении, завернул за угол…
Пули свистнули у колен одновременно с окриком. Их было трое, слава богу, без собаки.
Разбрызгивая лужи, я промчался мимо кафе, которое так и не стало спасительным приютом, поскользнулся и едва не шлепнулся, наддал, перемахнул через круглый газон, еще одна улица, еще один проходной двор, я увидел длинную роскошную машину, в которой кто-то сидел, бросился к ней, рванул ручку и упал на сиденье.
– Ну, и как это понимать? – спросила Джулиана, давешняя фантастическая брюнетка из «Нихил-бара».
– Гони! – заорал я. – Да шевелись ты!
Она тронула машину.
– Ты не можешь меня куда-нибудь спрятать?
– В самом деле?
– Да. Скрыться, спрятаться, укрыться, затаиться – я на все согласен.
– Что случилось?
– Мелкие неприятности. Всего-то посидеть часок в тихом месте.
– Часок?
– Желательно. Прояви извечную женскую доброту.
– Ты что, записался в Команду?
– Нет, это я так… Слушай, так спрячешь?
– Хорошо. Я тебя отвезу к себе. В свою квартиру, но не в свою постель. Уловил разницу?
– Будто бы. Но я человек воспитанный и временами неприкрыто галантный.
– Все вы галантные, и каждый мечтает залезть под юбку.
– Господи, да мне не до юбок, – заверил я. – У меня четкая программа – стул и стаканчик чего-нибудь крепкого.
Она вдруг сказала что-то на незнакомом языке, громко и внятно. Судя по тону, это был вопрос.
– Не понимаю.
– Ну, тогда ничего. Мне показалось, – усмехнулась она. – Да нет, это было бы даже смешно…
Я не стал спрашивать, почему смешно. Я устал от вопросов.
Мы подъехали к длинному зеленому дому с голубыми балконами, поднялись на третий этаж. Квартира была как квартира, в продуманном, чуточку кокетливом уюте чувствовалась женская рука. И тут же диссонансом – следы свежей попойки, куча полупустых и пустых бутылок на столе, испятнанная скатерть, на подоконнике разбитые бокалы, а поперек зеркала размашисто написано розовой губной помадой очень неприличное слово.
– Это Штенгер, – сердито сказала Джулиана. – Это еще ничего, в прошлый раз он кошке презерватив на голову натянул, сволочь толстая…
– Весело живете, – сказал я. Блаженно постанывая про себя, устроился в широком глубоком мягком кресле. – Чего же ты тогда с ним водишься?
– А какая разница? – Она сгребла бутылки в охапку. Вернувшись, подала мне высокий стакан с чем-то зеленоватым. – Все вы свиньи, только одни попроще, другие посложнее. Свиньи с духовным миром, свиньи без такового.