Волчье время. Продолжение
Шрифт:
– Может быть, мне лучше уйти?
Лейда Гефэйр резко обернулась. Ее лицо показалось Криксу незнакомым - оно стало старше, во взгляде и в рисунке губ появилась жесткость, которой раньше не было. Только человек, который знал Лейду так же хорошо, как Крикс, заметил бы ее смятение. Она подошла к мужчине, села рядом с ним, взяла его руки в свои - привычным жестом, говорящем о доверии и близости гораздо больше, чем десятки слов. Если бы все это происходило наяву, то этот жест наверняка отозвался бы в Меченом острой болью. Но сейчас он просто наблюдал за этой сценой, так, как будто его вообще не существовало.
– Прости, - сказала Лейда
– Прости... честное слово, ты тут ни при чем. Это все я. Сама не понимаю, что со мной творится. Может быть, я просто слишком много времени была одна. Надо привыкнуть заново.
Мужчина несколько секунд молчал, глядя на Лейду и тихонечко поглаживая ее руки жесткими большими пальцами. Судя по мозолям на его руках, он был опытным фехтовальщиком.
– Мне кажется, я знаю, в чем причина, - произнес он, наконец.
– Ты все еще любишь того юношу, дан-Энрикса.
– Нет!
– яростно перебила Лейда, вскинув голову.
– И все-таки ты его любишь.
– Алавэр!..
– в голосе Лейды ясно слышалось предупреждение.
– Прости. Я говорю это не для того, чтобы тебя позлить. Я просто не хочу, чтобы ты совершила ошибку, о которой непременно пожалеешь.
– Значит, ты не веришь в то, что я люблю тебя?
Губы мужчины тронула печальная улыбка.
– Верю, Лей. Ты меня любишь. Просто те чувства, которые ты испытываешь к Риксу, намного сильнее тех, которые у тебя есть ко мне.
Лейда скрестила руки на груди.
– Сейчас я вообще не испытываю к Риксу никаких чувств. А то, что было раньше, не имеет значения. Такие вещи даже нельзя сравнивать. В семнадцать лет влюбляются не так, как в двадцать три. В семнадцать ты просто придумываешь себе вымышленный образ и навешиваешь его на того, кто подвернется под руку. А потом тебя начинает лихорадить от собственных выдумок... Я никогда не знала Рикса. Я хочу сказать - по-настоящему. Я видела его таким, каким он бы хотел казаться. Или, может быть, таким, каким бы мне хотелось его видеть. Но уж точно не таким, каким он был. С дан-Энриксом у меня все время было ощущение, как будто бы я прыгаю с обрыва - разом ужас, удовольствие и предчувствие, что ты через секунду разобьешься. Если это действительно любовь, значит, любовь - это какое-то безумие. Совсем другое дело - ты. Ты постоянно рядом. И ты совершенно не пытаешься казаться лучше, чем ты есть. Поэтому и мои чувства к тебе - более спокойные и нежные. Но разве это плохо?..
– Нет. Это совсем не плохо, Лей. Думаю, будь на твоем месте какая-то другая девушка, все получилось бы, и мы были бы счастливы. Но ты... ты слишком цельный человек. Дело не в том, что ты меня не хочешь - вероятно, хочешь, раз уж я оказался здесь. Но эти чувства к Риксу все равно сидят в тебе, как наконечник от стрелы. Я верю, что ты разочаровалась в нем. Но где-то в глубине души ты все равно не хочешь быть ни с кем, кроме него. И рассуждениями это не поправить.
Лейда бессильно откинулась на кровать, невидящим взглядом уставившись на потолок - точнее, на натянутый над герцогской кроватью балдахин. Темные волосы облаком разметались по подушке.
Алавэр молча смотрел на нее, не пытаясь что-нибудь добавить к уже сказанному.
– Ты прав, - глухо сказала Лейда несколько секунд спустя.
Мужчина коротко кивнул и, подняв брошенную у кровати светлую рубашку, быстро и привычно натянул ее на худощавый торс. Он уже собирался встать с постели, когда Лейда удержала его за рукав.
– Пожалуйста, не уходи... Побудь со мной. Совсем чуть-чуть.
Лицо Алавэра на секунду исказилось, как от боли. Но он быстро овладел собой. Наклонившись к Лейде, он поцеловал девушку в щеку - осторожно, словно спящего ребенка.
– Как вам угодно, леди. Я останусь здесь, пока вы не уснете.
Меченый бессильно заскрипел зубами. Скудно освещенная камином спальня растворилась, а вместо нее перед глазами Меченого возник двор бедного деревенского трактира. Во двор как раз ввалились несколько мужчин, одежда которых позволяла распознать в них гвардейцев из Марахэна. С ними была хрупкая, темноволосая девушка с измученным лицом и темными кругами под глазами, и мальчишка лет тринадцати-четырнадцати, который кашлял, согнувшись в три погибели, и все никак не мог перевести дыхание. Из носа у мальчишки текла кровь.
– Понравилась пробежка?..
– ухмыльнулся один из гвардейцев, дернув за веревку, стягивавшую руки пленника.
– Привыкай. Тебе еще подобным образом бежать до Марахэна.
Парень закашлялся еще сильнее. Связанная девушка вскинула на гвардейцев горевшие сухим огнем глаза.
– Дайте ему воды. Пожалуйста. Он же умрет.
Гвардеец с длинным шрамом через щеку отвратительно заржал.
– На его месте, я бы лучше умер _до_ того, как попаду обратно в Марахэн!
По скулам у девчонки заходили желваки.
– Вы что, не можете... хотя бы для разнообразия... побыть людьми?
– спросила она хрипло.
Пожилой гвардеец что-то пробурчал себе под нос и показал на бочку для дождевой воды, стоявшую в углу двора.
– Пои его сама, если уж так приспичило. Только быстро. А потом пойдем внутрь.
Девушка подошла к дождевой бочке, неловко ухватила связанными руками ковш и зачерпнула воды. Сопровождающий ее гвардеец шел за ней лениво и вразвалку, явно поглощенный мыслями о том, что заказать, когда они войдут в трактир. Отсутствие бдительности стоило ему жизни. Если бы он вовремя услышал короткий и резкий свист и понял бы, что может означать подобный звук, то, может быть, еще успел бы уклониться или прыгнуть в сторону - а так стрела вонзилась ему прямо в горло, и гвардеец, пошатнувшись, упал на бок, ухватившись за древко рукой. Намотанную на кулак веревку, которой была связана пленница, он при этом не выпустил, так что девушка, вскрикнув от неожиданности, повалилась прямо на него. А в следующий момент из-за ограды хлынул целый дождь из стрел.
– Нееееет...! Олрис!!
– закричала девушка, приподнимаясь на руках.
Меченый видел, как мальчишка, скорчившись на земле, пытался прикрыть голову связанными руками. Он был цел - но девушка, привязанная к мертвому гвардейцу, этого видеть не могла.
Несколько секунд спустя ворота, за которыми гвардейцы привязали своих лошадей, открылись, и во двор вошел высокий, удивительно костлявый человек с длинными волосами цвета палой листвы. Один из лежавших на земле гвардейцев приподнялся на локте и метнул в него нож, но тот безобидно отскочил от металлической пластины, прикрывающей кольчугу на груди рыжеволосого. Мужчина так же неторопливо подошел к раненому, придавил сапогом его ладонь, тянущуюся к мечу, и обернулся в сторону своих товарищей, стоявших по ту сторону ограды.