Волчьи пляски
Шрифт:
Тот разговор оставил неприятное впечатление не столько тем, что вышел резковатым и прямым, сколько тем, что в словах человека-колобка внезапно почувствовалась, хоть и частичная, субъективная, но правота. Слова так и застряли в памяти Михаила. Застряли и постепенно стали одной из тех сил, что развернули его лицом к самому себе, помогли сделать трезвую переоценку прошлой жизни, а вслед за этим подвигнуть бывшего алкаша и грешника на коренные перемены в своей, и так уже ломаной судьбе.
«Но эта встреча
Последней каплей в принятии такого решения, таки, послужила встреча, которой он никак не ожидал и, даже, не мог предположить, что она когда-либо произойдет.
По прошествии нескольких дней после разговора с представителями власти, когда Багин стал чувствовать себя лучше, его навестил человек с репутацией неоспоримого авторитета в той среде, которую принято называть криминальным миром. Он появился как бы невзначай и мимоходом, однако обставил свой визит так, чтобы исключить присутствие рядом чужих ушей.
«Прихоть того, кто имеет хотя бы некоторую власть над людьми.
Само собой выходило, что столь интригующее появление было запланировано заранее.
Палата, где находился выздоравливающий Михаил, обычно шумная и заполненная гомоном больных, вдруг оказалась пуста. Уже потом он вспомнил, что незадолго перед этим медсестра под разными предлогами отправила из нее всех пациентов, кроме него. Выходя следом за последним из них, она напоследок скользнула по Багину неожиданно заинтересованным взглядом, словно видела впервые. Тот, ничего не поняв, озадаченно посмотрел вслед.
В одиночестве он пробыл совсем недолго. Дверь тихо скрипнула и пропустила в помещение невысокого мужчину в строгом сером костюме явно дорогого кроя. Мужчина остановился у кровати Багина и продемонстрировал острый режущий взор тускло-стальных глаз, быстро обежавших пространство помещения. Только после этого публичного действия, показавшимся обязательным, присел на стоявший рядом стул.
– Ну, здравствуй, Боксер, – сказал он, посмотрев Михаилу в глаза.
– Здравствуй, – ответил Багин, выжидательно глядя в ответ, – За какой надобностью? И кто такой?
Против ожидания, его слова не вызвали недовольства, хотя, можно было поклясться, и радости не принесли.
– Не кипишись. – мужчина вдруг лучезарно улыбнулся, разом показав собеседнику два ряда золотых зубов, – От меня тебе зла ждать не нужно. По крайней мере, пока. Сечешь?
– Пока не очень, – честно признался Михаил, отчего золотозубая улыбка его посетителя стала еще шире.
Невольно стало казаться, что он рекламирует искусство своего стоматолога.
– Ладно, не мороси зря, – перестал щериться пришелец, – Зря вату катать не будем. Тем более что разговор у нас предстоит серьезный.
– Не будем катать, – согласился Багин, – Тем более что мы не знакомы.
– Вася, – протянул руку мужчина, – Погоняло Лихой.
– А я…
– Знаю, – не дал продолжить ему Лихой, – Кумиров знают все. Даже бывших.
Рукопожатие вышло крепким до хруста в костяшках пальцев.
– Видишь ли, дружбан. – продолжил Вася, одновременно доставая из кармана зубочистку, – Я знаю о тебе практически все, что можно. И это не праздный интерес, потому что ситуация, случившаяся у тебя с Вязелем, требовала немедленного рассмотрения.
– Почему? – спросил Михаил, хотя уже заранее знал, что услышит в ответ.
За последние дни, от нечего делать, он многое почерпнул о жизни и порядках уголовного элемента из первых рук. Его соседом по палате оказался старый «арестант», большую часть своей жизни проведший на тюремных нарах.
– Не будь наивен, Боксер, – метнул в него цепкий взгляд Лихой, – Ты же не пацан и знаешь, что любой район города имеет свою контролирующую силу. Я не имею в виду государственные структуры.
Багин знал, поэтому не стал развивать тему.
– Местное самоуправление, – хмыкнул он.
– Почти так, – согласно кивнул Вася, – И, кстати, забот не меньше, чем у мэра. Но дело не в этом. Оно в том, что в своем районе я слежу за справедливостью и, поэтому, считаю своим долгом разбирать каждый инцидент, произошедший с моими людьми. Тем паче стараюсь, чтобы все было по закону.
– По Конституции, что ли? – подал ироничную реплику Михаил.
– Причем тут Конституция, – поморщился Лихой, демонстративно пропустив сарказм мимо ушей, – Закон у людей должен быть один. Божий закон.
Авторитет верил в то, о чем говорил. По крайней мере, в его словах Багин действительно слышал долю правоты. Почему-то это раздражало.
– Извини, не поверю, – высказался он, критически взглянув на собеседника, – Слова с делом расходятся. Нельзя говорить о боге, когда творишь беспредел. Так ведь называется то, что со мной пытались сотворить?
– Беспредел, по отношению к тебе произошел, Миша, не при моем участии, – ответил Вася, ковыряя зубочисткой в зубах, – Клянусь, я не знал об этом, иначе бы, не допустил.
– Почему? – не понял Багин.
Ответом ему стала прежняя улыбка, являвшаяся, по-видимому, визитной карточкой гостя. Тот не скупился в стараниях сделать ее как можно более дружелюбной.
– Да потому, что не надо мешать людей с грязью. Я имею навар только с традиционных источников. Само собой, традиционных для нас, – поправился он, снова улыбнувшись с прежней лучезарностью, – Пусть мы бандиты, в твоем понимании, но и у нас есть принципы. Пусть не совсем моральные. Мы идем на это, чтобы не стать скотами, ибо тогда нам не место среди людей.