Волчьи судьбы
Шрифт:
– Я вижу, ты решила сообщить о своем решении публично.
– Этого требует обычай, – невозмутимо ответила Иветта, проходя сквозь толпу собравшихся к возвышению, на котором стоял трон.
– Что ж, в таком случае, мы все тебя внимательно слушаем. Твое слово, волчица.
"Сейчас скажет" – замерло над залом. Иветта и впрямь заговорила:
– Неделю назад ты, Стас, сделал мне весьма недвусмысленное и ультимативное предложение. Так вот, я хочу сказать, – вожак даже подался вперед, – что отклоняю его.
Тишина в зале стала просто звенящей, и в этой тишине Иветта продолжила:
–
Брови Стаса поползли вверх, а лицо стало приобретать каменное выражение. Невольно облизав губы, он переспросил:
– Что?
– Я бросаю тебе вызов, считаю, что ты недостоин быть вожаком. Являясь второй в стае, я имею на это право!
– Не думал я, что ты пойдешь на такое…
– Не стоило меня провоцировать. Ты не можешь не ответить на мой вызов.
– Да, не могу, – вздохнул Стас, похоже, все еще ошарашенный словами Иветты. – Все ведь могло быть по-другому.
– Только не с тобой, – категорически ответила верволчица.
– Что ж… Стая, вы слышали! Вызов брошен и принят. Двое станцуют кровавый танец, и для одного он станет последним, другой же займет место вожака.
Все присутствующие издали один короткий вой. Когда затихло его эхо, Иветта и Стас оказались в центре довольно просторного круга.
– Закончим с формальностями, – рявкнул Стас.
Тут же от вервольфов отделился вертлявый субъект – нотариус, и протянул противникам несколько листков для подписи. Так было необходимо, чтобы в случае смерти вожака немалое имущество стаи осталось за преемником. Вот подписи и печати были поставлены, и Иветта проговорила:
– Выбирай форму.
– Вервольфа, полуволка.
Опасный выбор, так как сражаться на грани человека и волка и не соскользнуть ни в одну из сторон – это очень сложно, и не каждому под силу. Но Иветта даже бровью не повела, ответив:
– Что ж, хорошо. И пусть останется только один.
– Я с удовольствием уступлю место даме.
Иветта осклабилась и начала меняться. По телу прошла дрожь, за ней брызнула шерсть, черная как ночь. Одежда затрещала, разошлась и почти вся осыпалась. Мускулы стали гораздо мощнее, рост увеличился, морда стала почти волчья, вместо зубов и ногтей полный набор клыков и когтей. Превращение остановилось на самом своем пике, когда лишь тонкая грань отделяла человека от волка. Очень зыбкая грань.
Два человеко-волка уставились друг на друга. Шерсть Стаса имела серебристо-серый окрас, с почти белыми подпалинами. Он стоял, тихо рыча, потом клацнул зубами и ринулся в атаку с неотвратимостью летящего кирпича. Но Иветта ловко увернулась и полоснула когтями в ответ. Удар пришелся вскользь по ребрам, царапина, и больше разозлил Стаса, чем причинил боль. Но и это было на руку верволчице.
А бой перестал подчиняться каким бы то ни было правилам, и стал походить на неистовство. Удары сыпались один за другим. Немалая сила Стаса против поразительной ловкости Иветты. Верволчица уже давно поняла, что одна грубая сила – ничто, особенно в ее случае, поэтому стала делать упор на ловкость и стремительность. В последние года два-три она активно занималась единоборствами. И вот теперь предстояло выяснить, не были ли тщетными все эти усилия.
Стас распорол ей бедро и спину, но Иветта, не обращая внимания на боль, продолжала драку, тщательно просчитывая каждый удар. Плечо, живот, горло – удары не смертельные, но неумолимо попадающие в цель. Стас свирепел. Он надеялся в первые же минуты положить конец схватке, но бой шел уже почти час… Он не мог допустить, чтобы какая-то сука взяла над ним верх. Это просто невозможно! Это позор! И он еще яростнее сыпал ударами.
Но ярость в бою плохой советчик и помощник. Она заставляет действовать опрометчиво. А Иветта именно этого и добивалась. С холодной расчетливостью выжидала, когда Стас начнет делать ошибки. И он начал.
Вот удар рукой, скорее когтистой лапой, оказался чуть медленнее, чем нужно, а выпад ногой быстрее. Стас на секунду пошатнулся, потеряв равновесие. Иветта вся подобралась, бросок со стремительностью разжимающейся пружины, и острые клыки сомкнулись на горле вервольфа, а когти впились в грудь. Чавкающе-булькающие звуки раздираемой плоти и хруст ломаемых ребер.
Стас рухнул на спину, Иветта оказалась сверху, ни на секунду не переставая терзать плоть. Вервольф как-то уж очень громко захрапел, дернулся всем телом в судороге и затих. Иветта ткнулась склизкой от крови мордой в месиво, некогда бывшее грудью. Клацнули зубы, вверх взметнулся трепещущий красный комок плоти – сердце вожака. Глотательное движение, и оно исчезло в зубастой пасти Иветты. Она подняла морду вверх и оповестила о своей победе долгим протяжным воем. К нему тотчас присоединился многоголосый хор всех присутствующих.
Теперь Иветта являлась вожаком стаи Ночных Охотников, она в честной схватке завоевала это право. Сейчас время ее триумфа. Но не это главное. А то, что она, наконец-то, могла отпустить своего зверя, не держать себя на грани. Что она и сделала. Припав на колени, Иветта стала обращаться волком, увлекая в коллапс и всех присутствующих без исключения. Такова ее новая сила – сила вожака и полного доминанта в стае.
Глава 19.
Домой Иветта вернулась лишь на следующий день, далеко за полдень, и далеко не в самом лучшим виде. Даже коллапс неспособен залечить все раны. Так что туго наложенные повязки охватывали спину и левое предплечье, так же саднили раны на берде. Но сейчас для Иветты это были малозначительные мелочи.
Главное – она теперь вожак стаи, и никто не посмеет решать за нее судьбу Глории. А раны… что раны? Заживут, не впервой. Дня два, и всего делов.
Стоило Иветте переступить порог дома, как Глория тотчас выскочила навстречу и едва не повисла на ней, заставив верволчицу охнуть. Девушка тотчас отпрянула, спросив:
– Что случилось? Тебе нехорошо? Ты плохо себя чувствуешь?
– Нет, не совсем. Мне просто нужно отдохнуть и выспаться, солнце.
Глория недоверчиво уставилась на свою покровительницу, но в этот момент к ним подошел Эндрю. Отвесив поклон Иветте, он проговорил: