Волчица и пряности
Шрифт:
– Хе-хе-хе, похоже, этот красавчик и дурачком прикидываться умеет отлично. И все же, когда при тебе упоминают, что вы расстались, у тебя на лице написано, что сердечко-то дрожит.
– Ну, ведь моя спутница – на самом деле красавица. Если мы действительно расстанемся, это будет для меня большой потерей, верно?
Благодаря своему общению с Хоро Лоуренс сохранил способность отвечать спокойно, что удивило даже его самого.
Правда, сам он предпочел бы, чтобы улучшилось его искусство торговца, а не умение реагировать
Марк рыгнул.
– Да ничего такого, просто сплетню одну я только что услышал. Что один парнишка из нашей гильдии расхаживает по улицам с твоей спутницей, и они отлично ладят друг с другом.
– А. Ты про Ам… про господина Амати.
Хотя Амати был младше, Лоуренс почувствовал, что назвать его просто по имени будет невежливо, и потому добавил слово «господин». Однако, едва это слово вылетело у него изо рта, Лоуренсу показалось, что этим он как бы принизил себя самого.
– Так ты что, уже сдался? – вопросил Марк.
– Боюсь, ты все неправильно понял. У меня весь сегодняшний день не было времени на мою спутницу, а у господина Амати свободное время было, и он предложил показать нам город. Просто одно совпало с другим.
– О…
– Что-то не так?
Лоуренс ожидал увидеть на лице Марка разочарование, но вместо того увидел тревогу в глазах. Это его озадачило.
– Я прежде тоже был бродячим торговцем, как и ты, поэтому хочу предупредить: этот парень Амати кажется слабаком, но на самом деле с ним трудно управиться, - сказал Марк.
– …Что ты имеешь в виду?
– Я имею в виду вот что: если ты и дальше будешь вести себя так же беззаботно, вполне возможно, спутницы своей ты просто лишишься. Такой парень, как Амати, да еще в таком возрасте – если он вобьет себе что-то в башку, то уже не остановится ни перед чем. И более того: ты знаешь, как Амати молод, но знаешь ли ты, каков размах его рыбной торговли? И еще, этот парень родился на юге в какой-то благородной семье. Он был младшим сыном, потому его талант в тени старших братьев не мог раскрыться. И вот три года назад он сбежал из дома, один, пришел сюда и здесь развернул свое дело. Впечатляет, э?
Действительно, глядя на слабую и худую фигуру Амати, в такое трудно было поверить, но Лоуренс своими глазами видел, как он нанял людей, чтобы перегнать три повозки, полные свежей рыбы.
Более того: Амати, конечно, пытался получить за счет Лоуренса дополнительный доход, но все же он смог без особых усилий устроить ему комнату на постоялом дворе, да еще с окнами, выходящими на главную улицу. Сейчас, когда город буквально наводнили приезжие, это было совсем непросто.
Постепенно в сердце Лоуренса начало заползать чувство опасности; но в то же время он чувствовал, что Хоро вряд ли переключит свою привязанность на Амати с такой легкостью.
Вспомнив все, через что они прошли вместе с Хоро, Лоуренс укрепился во мнении, что Хоро его не оставит.
– Волноваться не о чем, моя спутница вовсе не такая ветреная особа, - заверил Лоуренс Марка.
– Ха-ха-ха, а ты в себе уверен. Если б я услышал, что Амати прогуливается с Аделью, я б, наверно, сдался без борьбы.
– Что это ты сейчас сказал про меня и Амати? – поинтересовалась Адель, которая кончила закрывать палатку вместо своего подвыпившего мужа и уже некоторое время стояла у Марка за спиной с устрашающей улыбкой на лице.
Четыре года назад, когда Марк приехал в Кумерсон по торговым делам, он познакомился с Аделью, и они влюбились друг в друга. Среди жителей Кумерсона история их любви очень хорошо известна. Венцом этой любовной истории, которую счел бы совершенно потрясающей какой-нибудь начинающий менестрель, стала их свадьба. Сейчас Адель держалась с достоинством, подобающим жене торговца пшеницей.
Когда Лоуренс впервые с ней познакомился, она была стройной и хрупкой, но сейчас она выглядела еще даже более крепкой и стойкой, чем Марк.
Два года назад Адель родила. Возможно, такая крепость была свойственна всем матерям.
– Я сказал, что если б я знал, что ты гуляешь вместе с Амати, я, любящий тебя так глубоко, горел бы в огне ревности, пока не покрылся бы ожогами с ног до головы, - ответил ей Марк.
– Это хорошо, можешь гореть сколько твоей душе угодно. Когда превратишься в головешку, я этой головешкой разожгу очаг и выпеку превосходный хлеб, которым угощу господина Амати.
От ядовитых слов Адели Марк лишился дара речи и нашел убежище лишь в кружке с вином.
Возможно, в большинстве семей женщины смелее мужчин, подумал Лоуренс.
– По-моему, господин Лоуренс, если пить вместе с этим пьянчугой, даже отличное вино покажется плохим, не так ли? Мы на сегодня уже закрылись, так что приглашаю к нам домой, там я тебя угощу кое-чем вкусным. Правда, от моей крошки может быть многовато шума, - предложила Адель.
При упоминании ребенка Марка Лоуренс безуспешно попытался вообразить, каким сорванцом этот ребенок может оказаться.
Этого одного было бы достаточно, чтобы разубедить Лоуренса, совершенно не умевшего обращаться с детьми, но все же он отклонил приглашение по другой причине.
– У меня все еще есть одно дело на сегодня, так что спасибо, но не получится.
Это, разумеется, была неправда. Но Адель не выказала никаких подозрений, она явно лишь сожалела.
Марк же, глядя так, словно видел Лоуренса насквозь, улыбнулся и сказал:
– Что ж, видно, это неоконченное дело очень важное. Удачи тебе.
Марк и впрямь прочел мысли Лоуренса, и тот вернул лишь неловкую улыбку.
– А-а, да. Насчет новой цели, я понял. Я буду держать палатку открытой все время праздника, так что смогу собрать довольно точные сведения, - добавил Марк.