Волчица с Рдейских болот
Шрифт:
— Батя, мы все так тебя любим! Не уходи, еще немного… побудь…
Туман исчез, уплыл, растворился и Ромка повторил: — Вода…
Потом будто очнулся и развернулся к Сане, быстро подошел к ней, подхватил на руки, прижал к себе. Совсем замерзла, кожа холодная и влажная, а одежды никакой…
— Саночка, нужно уходить, тут опасно. Я отнесу тебя, тебя не тошнит уже? Нет тут воды — извини. Дома… все дома…
— Кто это был? — спросила она почти спокойно… почти.
— Ты только не волнуйся, не нужно. Это мой папка Женя, батя мой. Он сейчас живет в Море. Оно призвало его к себе, так нужно было.
Роман нес ее на руках, крепко прижав к себе, не особо выбирая дорогу, только бы дальше от топи. Под ногами что-то зашелестело, он дернулся, остановился, чтобы посмотреть — стрельчатые широкие листочки укрывали землю сплошным ковром. Сана тоже глянула, потом склонилась опять к нему на грудь, объяснила:
— Это ландыши… они тут полями растут. Скоро цвести начнут — пахнут очень сильно…
Потом опять завозилась и попросила опустить ее на землю.
— Ты дороги совсем не знаешь. Тут овраг скоро будет. Давай опять волками…
— А ты сможешь позвать? Хватит сил?
— Я беременная, а не больная… просто перенервничала, — отвернулась она. А Ромка опять обхватил ее, голую, прохладную и целовал, как в горячке — до чего достал… куда попал, успевая жарко шептать:
— Люблю тебя… люблю… страшно люблю… родная моя… хорошая… любимая…
В дом они проскользнули почти на рассвете, как две тени. А потом без сил упали на кровать. Сана выпила воды и уснула, не в состоянии ни одеться в рубашку, ни помыться. Его девочка, его любимая, с которой он был всего один раз… так давно. Наконец она рядом с ним… тихонько сопит в подушку.
А Роману не спалось — не мог. Слишком многое пережил сегодня, слишком сильное потрясение испытал. Все думал и вспоминал это — осознание неминуемой гибели, сильные руки отца, возвращающие его к жизни. И не понимал — а хотел бы он для себя такого после смерти? Иметь возможность помочь… хранить тех, кто тебе дороже всего на свете? И однажды использовать эту возможность… Да, наверное, это стоило того…
Роману в голову не пришло бы назвать этого человека отчимом — ни раньше, ни сейчас, когда у него появился родной отец, которого разлучили с сыном и женой много лет назад. А папа Женя — это его счастливое детство. Это взрослый, умный, бесконечго уважаемый мужчина рядом, для которого и он был сыном, настоящим сыном. Потом он погиб, его забрал Амур… страшное время. Как они все пережили это, как тогда смогла выжить мама? Леший сказал, что батя живет теперь в Море, что он теперь одно с ним и когда настанет такое время… он придет на помощь… сможет… ему разрешат. И он пришел… Это что? Плата за украденные годы жизни? С детьми, с любимой женщиной? Возможность хранить их, быть ходатаем за них перед Высшими силами.
Мистика… нереальное, неведомое волшебство. И страшная, недобрая сила самых таинственных и самых больших на континенте болот… живых, как и Лес? Им нужен Хозяин, чтобы держать их в узде. И, похоже, что он вернулся и ему дают еще один шанс. И у него теперь есть Хозяйка… Нужно не забыть сказать им про клад.
Он укрыл простыней Сану, осторожно потрогал рукой ее лоб — прохладный, жара нет. Бережно обнял, прижал к себе, согревая. И вспомнился ее танец… Для кого она танцевала тогда, кому предназначалось это изумительное по красоте и чувственности зрелище?
Сколько будет жить, он никогда не забудет то, что увидел там — тонкая женская фигурка, извивающаяся, кружащаяся под слышную только ей мелодию в синем ночном лесу. А вокруг — танцующий вместе с ней живой туман и змея, и голубые огоньки кружащихся светлячков. И льющийся прямо сверху холодный, потусторонний свет полной луны…
ЭПИЛОГ
До Труворова городища мы не доехали — остатки крепостного рва не давали машине заехать на территорию бывшей старинной крепости. Пришлось Роману в руках тащить покрывало, корзинку с едой, плед. Мы прошли по тропинке, вошли в каменную арку калитки и прошли к краю площадки, заканчивающейся обрывом.
Под нами расстилалась заповедная Мальская долина — цепь озер, почти заросшая речка, высоченные живописные холмы вокруг. Это чудо невозможно было описать и насмотреться на него невозможно…
Я расстелила покрывало на траве и мы сели почти на краю обрыва, молчали… сначала нужно было насмотреться, вобрать в себя глазами эту красоту. Роман обнимал меня, склонившись головой ко мне на макушку, потом наклонился, поцеловал ухо и прошептал в него:
— А где же водопады?
— Не водопады, а Словенские ключи. По легенде двенадцать струй… но там больше. Каждая что-то означает — здоровье, любовь, долгую жизнь, удачу… ну и тому подобное. Но никто не знает — какая где. И каждый приходит и пьет воду из своей, и находит свою судьбу.
— Не зная — где какая?
— Не зная, конечно. Но они потом все равно сливаются вместе — в реку Жизни… Посидим и потом пойдем. А лучше подъедем — прямо туда. Там совсем рядом маленькая гостиница.
Роман решил: — Подъедем, конечно… Ты хочешь заночевать здесь? Мы же думали во Пскове…?
Я смущенно завозилась, пряча глаза, и он решительно развернул меня и заглянул в них.
— Я, кажется, понял — древнее городище, рядом более поздняя, но все равно старая крепость…
— Еще развалины Мальского монастыря… — прошептала я виновато, — долина вообще… и Старый Изборск, ну…
— Ты что-то уже знаешь? Видела?
— Неа. Только подозреваю. Ну не может здесь быть пусто, ты же понимаешь.
Он опять прижал меня к себе крепче, положил руку на маленький еще живот и сказал с укором:
— Нельзя тебе больше, — погладил животик и продолжил: — Сама тоже понимаешь.
— Мы не будем брать — только посмотрю и тебе расскажу. Интересно же, ты что? А давай я тебя покормлю… А то голодный…
— …мужчина — злой мужчина, — продолжил он согласно. И мы вместе разложили на покрывале все, что приготовили для пикника.
Мы сейчас отдыхали от всей той суеты, которая поднялась из-за нас — поездка в Питер, знакомство с многочисленной родней, потом свадьба — это вообще было тяжело. Потом у меня начался тошнотный период, и мы жили в Грузино у Ромкиных дедушки и бабушки. Но сейчас мне уже стало гораздо лучше, и захотелось показать ему Псковщину, которую излазила вдоль и поперек и хорошо знала.
На этот момент мы уже посмотрели Псково-Печерский монастырь и вот прибыли в Старый Изборск. Дальше была еще куча планов — Никандрова пустынь, Пушкиногорье.