Волчица. Возрождение
Шрифт:
– Ты знаешь имена королевской семьи Скаршии. Имеешь представление о Чёрной гвардии и Вертикалях, – перечислил его светлость. – Я уже не говорю о твоих умственных способностях, благодаря которым ты уходила от меня.
Я совсем не обратила внимания на похвалу, прозвучавшую в его словах. Все мои мысли были заняты детьми и тем, как их вызволить.
– Ты прекрасно понимаешь, что не успеешь им помочь, – каждая его фраза била наотмашь, причиняя сильную душевную боль. – А у нас есть Вертикали. Мы можем за короткий срок перебросить армию почти в любую точку нашей страны. Гинер не застанет нас врасплох. Чёрная гвардия выступит основной ударной силой. Чёрные маги захлопнут ловушку, в которую
Это был последний удар, за которым последовало полное поражение.
Держась за руки, бредут по миру
Две милые сестрицы:
Прикосновение одной дарует жизнь,
Другая смерть несёт в своих объятьях.
Я сидела на лавке, уставившись в стену невидящим взором. Передо мной на столе стояла миска с кашей, над которой поднимался пар. Рядом лежала горбушка свежеиспеченного хлеба. А у меня не было никакого аппетита. Совсем не чувствовала голода. Мои мысли были далеки от еды.
Дети.
На краткий миг моя жизнь обрела смысл, когда я направилась в Людерс. Надеялась узнать хорошие вести.
Мне дали спокойно уйти из Людерса. Точнее, герцог приказал организовать безопасный коридор. По нему я дошла до самого Разлома, который мне тоже помогли пересечь. Доспехи, как и обещала, я отдала. Но что делать с полученной информацией?
Сансэ-де-Приест прав. Мне никто не поверит, если расскажу кому-нибудь. Помочь детям тоже не смогу. Даже если убью Надзирателя, то не успею добраться до северной границы самостоятельно. Слишком далеко.
За время прогулки в нашем лагере поменялся Надзиратель, и утром после моего возвращения объявили списки тех, кто оправлялся на зимовку. Мой номер прозвучал среди прочих. Я видела, как остальные забегали, начали готовиться к холодной зиме заранее. А я?
Мне было все равно. Желания бороться не было.
– Почему ты не ешь? – раздался робкий голос Жанит где-то совсем рядом.
Я не понимала, откуда он доносился– пространство исказилось для меня. Повернув голову вправо, безжизненным взглядом наткнулась на встревоженную женщину.
– Да что с тобой происходит, Кика? – ее слова прозвучали еще беспокойнее.
Посмотрев внимательно на подругу, мой затуманенный разум на пару мгновений вернул себе былую крепость и ясность. Я словно заново увидела Жанит. Сейчас женщина выглядела намного старше чем, когда я её здесь оставила. Лицо испещрили глубокие морщины, фигура потеряла былую упругость. На ней лежала печать тяжёлой жизни. В глазах застыла печаль.
Мне не нужно было рассказывать, что ей приходилось делать, чтобы достать необходимые вещи для меня или лучшую еду. За всё это она платила своим телом. Я взглянула на свои руки, которые были такими же, как и тридцать лет назад. Моё тело не изменилось, разве что на нём прибавилось шрамов. А вот она…
Мгновения просветления прошли и мой разум снова погрузился во мрак и отчаяние. Цвета мира потеряли для меня яркость. Жизнь окончательно утратила краски.
– После этой прогулки ты сама не своя, – пробился до меня голос Жанит. – Ты ничего не ешь. Не спишь. Не говоришь, – женщина села напротив меня. – Да что интересного в стене!? – вскричала она, вскакивая со скамьи, а я перевела на неё свой бессмысленный взгляд. – Тебе словно наплевать на мир. Тебя год не было. А вернувшись, ты изменилась до неузнаваемости, – она дотронулась до моих жирных волос, свисающих сосульками тёмного золота. – Волосы стала отращивать. Ни на кого не кидаешься как прежде, – женщина опустилась на лавку.
В нетерпении Жанит поднялась и прошлась по избе, а после уселась на краю лавки. Мой бездумный взгляд не отрывался от нее, следя за каждым ее движением, словно готовился к долгому расставанию. Она повернула ко мне голову. В её глазах стояли еле сдерживаемые слезы. Поджав губы, женщина накрыла своей рукой мою руку. Ее ладонь была теплой, как всегда. Ее тепло было приятным, не отталкивающим. Волнение выдавала легкая дрожь.
– Я хочу, чтобы это была ты, – решилась Жанит.
– Не проси об этом, – безжизненным голосом отказала я ей, догадываясь о смысле просьбы.
– Сдержи свое обещание! – вскричала женщина, опускаясь рядом со мной на колени и обнимая меня за талию. – Ты думаешь, что мне легко будет жить без тебя? – спросила она, поднимая свое лицо ко мне. – Последние месяцы ты сама не своя, – женщина схватила мои руки и расцеловала их. – Ты ведь не просто так спокойно отправляешься зимовку, я знаю это, – из ее глаз хлынули слезы. – Ты хочешь умереть. Ты зовёшь смерть, – она спрятала заплаканное лицо у меня на животе. – Прояви ко мне милосердие, я не хочу снова пережить то, что пережила после твоего ухода! Я не хочу умереть как собака, – ее голос срывался. – Я хочу умереть от рук человека, – Жанит пристально смотрела в мои глаза. – Я хочу умереть от твоих рук, – прошептала она свое заветное желание.
– А как же я!? – вскричала я, подскочив со своего места и освобождаясь из объятий моей подруги. Все же удалось подруге задеть замершие чувства. – Ты обо мне подумала? – я наклонилась к ней, взбешенная ее просьбой. – Как я буду жить, убив тебя? – из моих глаз брызнули слёзы злости и обиды. Я встала и отошла на середину комнаты.
– Вот теперь ты настоящая, – Жанит поднялась с колен. – Я думала, что никогда не увижу тебя настоящей, – она подошла ко мне и стерла с моего лица слезы. – Этот год изменил тебя, – женщина обняла меня. – Я рада, что узнала тебя такую, – подруга отступила от меня и вернулась на скамью. – Исполни мою просьбу. Не перебивай, – остановила она мои возражения. – Ты уйдёшь, а с кем останусь я? Я здесь никому не нужна. Моя жизнь мне не принадлежит. Я всё ещё жива только потому, что я твоя подруга. Я могу выбрать только свою смерть. Я бы убила себя еще раньше, – Жанит закусила нижнюю губу. – Но это грешно. А ты можешь меня убить.
– Я не хочу твоей крови, – я шмыгнула носом, а из глаз полились слёзы.
Я понимала свою подругу. Смерть – это единственное что оставалось смертнику. Более ничем он не мог распоряжаться. Это его свобода. Это всё на что он имел право. И более ни на что. Посмотрев на свои руки, которые лишили жизни тысячи людей. Убивать у меня получалось лучше всего. Даже детей я учила своему делу. Я горько улыбнулась. Не убивать, а выживать любой ценой…
Из моих глаз снова хлынули слёзы горечи и беспомощности. Вспомнились дети. Это я толкнула их на этот гиблый путь. Не будь меня, они бы, возможно, до сих пор были бы в академии.