Волчица

Серая хищница, словно властная хозяйка, вышагивает уверенной поступью. Путь держит к реке, где вода спокойная и ровная. Жажду утолить.

Свои владения серая хозяйка осматривает внимательно. Оберегает от чужаков и неприятелей. Не позволит злу вторгнуться на охраняемую территорию. Правда, так было не всегда.

В юные годы, еще совсем несмышленым щенком, волчица впервые соприкоснулась со злом. Беда заставила маленькое неокрепшее создание покинуть родные края. А нужда, такая назойливая и прилипчивая, вынудила искать тихий укромный уголок. Чтобы выжить.

И теперь одинокое дикое животное

трепетно караулит свои владения. Не позволяет чужакам подолгу задерживаться на охраняемой территории. Пробежать украдкой разрешает каждому… Бросить корни – никому! Да и зачем? Лес большой, всем места хватит…

Жизнь зверей подчинена законам природы. В диком мире жизнью движут инстинкты. Хочет животное поесть – ищет пищу, хочет отдохнуть – ищет ближайшее удобное место, а хочет лапы размять – бежит себе, нос по ветру держит. Всё просто и естественно.

Пока.., пока не появится человек.

…Волчица неожиданно останавливается. Какой-то посторонний звук нарушает одинокое спокойствие животного. Задирает она морду вверх, хватая ноздрями воздух. Вдыхает, затем еще и еще. Пытается изучить запах. Узнаёт. Знакомый запах. Откуда-то из детства.

И всплыло воспоминание, как когда-то серой крохой утыкалась она мордочкой в теплую материнскую шерсть. Как дарящие любовь материнские прикосновения окутывали лаской и нежностью… Спокойное время, уютное детство – краткий миг.

Разрушение пришло внезапно. Секунда-другая – и вот уже неокрепший серый щенок взрослеет в одночасье. Вырывают детеныша из мягких материнских лап злые люди. Охотники за трофеем не церемонятся с жертвой. В погоне за наживой человек азартен, может уничтожить любого, кто вздумает путь преградить. Берегись, и птаха, и зверь лесной…

И в тот злополучный миг матери оставалось только одно – спасать дитя. Прятать, где только можно. Пытаться укрыть свою юную кроху хоть где-нибудь, хоть как-нибудь. Лишь бы уберечь, только бы спасти. Но прыткие охотничьи псы всюду достанут. Выгонят из любых тайных мест. Нюх у них острый. Всюду чуют. Четвероногие охотники за трофеями натаскиваются своими хозяевами так, что ни одна тварь не скроется бесследно. Цепкие лапы достанут всюду. Бесполезно искать укрытие. Мать и дитя загнаны в угол. Что делать беглянкам?..

…Появляется расплывчатое воспоминание о спасительной норе. Как там оказалась? Не помнит. Страшно тогда было. По-настоящему страшно. И дрожь по всему телу пробегала. Такая настоящая, чуть ли не до судорог дрожь. Холодная-холодная. И бесконечная. Всё пронзала, пронзала… Казалось тогда, что каждый волосок пронизан этой страшной дрожью. До самого-самого кончика.

И в мгновение воспоминания о страшной дрожи меняются на более яркое видение, где запечатлелись последние материнские прикосновения, в которых крохотный детский носик чувствует мягкий шершавый язык. Нежные ласки… Детское урчание… Прощание… И пристальный материнский взгляд. Глубокий, пронзающий насквозь. Словно мать пытается запомнить каждую волосиночку, каждую чёрточку родного существа. Секундная слабость. Затем уже строгий взгляд, понятный и без слов. Велит родительница сидеть смирно и никуда не выходить. Прежний блеск, который еще недавно светился с любовью в глазах, куда-то улетучивается, растворяется…

И вот уже новое воспоминание. Смутное. Свирепый лай охотничьих псов, пробегающих где-то рядом. Людские крики, свист… Сильный грохот. Раз, два… И протяжный вой… Вдруг обрывается.

Не помнила она также, сколько времени

просидела тогда в норке. Показалось, что прошла вечность. Страх был велик. Затем тоска… И голод… В животике урчало без конца. Молока бы…

Ох, и какой голод тогда одолел кроху. Совсем нестерпимым казался. Страх как ветром сдуло. И только голод не давал покоя. Малышке пришлось покинуть место убежища. Не было мочи сидеть и ждать, пока мать придёт. И отправилась пушистая кроха на поиски. Самостоятельно.

Бродила, бродила… Замоталась совсем. Свалилась от усталости. Или от голода. Заснула.

Опять сон тогдашний вспоминается, где видит она себя свернувшимся мягким пушистым калачиком, уткнувшимся в теплую материнскую шерсть. Дыхание матери такое ровное, такое спокойное. Оно усыпляло. Влажный шершавый язык вновь облизывал мордочку. Щекотал глазки, носик… Всё сильней, сильней… В моменте сон растворяется. Малышка пробуждается. Мама… Мамочка!..

И вот уже тонет зов к матери в новом воспоминании, где маленькое беззащитное тело пушистой крохи прожигают насквозь две сверкающие огненные точки. Взгляд чужака. Не злой, но напряжённый. И внимательный. Затем ещё и ещё… Десятки строгих глаз смотрели тогда на кроху, оказавшуюся на пути незнакомой волчьей стаи.

Съедят?.. Разорвут?.. Жмурит растерянно дитя глазки. Крепко-крепко. Хвостик поджимает. Мгновенный испуг.

Вдруг тёплый шершавый язык, как у мамы, облизывает глазки, носик… Не бойся. Ты в безопасности! На молока…

…Всё ярче и настойчивее проявляется в пространстве запах человека. Врывается непрошенным гостем в тихое спокойствие животного мира. Укромное место, где волчица когда-то нашла мирное пристанище, больше небезопасно. Погони не избежать.

Суровые законы природы не позволяют хищникам жить спокойной жизнью. Особенно, когда в игру вступает человек. А вдруг человек – случайный гость, и скоро всё будет по-прежнему? Может быть, ещё обойдется?..

Дух человеческий активно распространяется по владениям серой хозяйки. Гость всё же оказался неслучайным и… Грядёт разрушение?

Волчица беспокоится. Что задумал незваный гость? Неужто пришёл за ней, беглянкой?..

…И вновь мимолетное воспоминание: как когда-то подростком-щенком бегала она по лесам и лугам со своей новой семьёй, как получала первые уроки охоты – добывать пищу на самом деле непросто. Даже слабенькие и больные зайцы сопротивление учиняли. Жить хотелось всем.

И волчья стая учила юную хищницу выживать по-волчьи. Учила взрослеть. Ведь беспокойный человек, жаждущий охотничьего трофея, мог появиться в любую минуту. И однажды он появился.

Кровавый тогда был день. Кругом что-то клацало, бахало, гремело… Собаки непрерывно лаяли, визжали… Волчий рык повсюду разносился. Беспорядочная беготня друзей-соплеменников, будто кто угли горячие раскидывал под волчьи лапы. Непонятные движения, странные падения…

Юная волчица в той схватке металась из стороны в сторону, пыталась увернуться. От чего? Куда бежать? Где спрятаться? Не понимала. И запряталась она тогда под раскидистым кустом. Распласталась у основания, словно и не волчица она, а стройный корень растения. Дыхание всё тише и тише становилось тогда. Вконец оцепенев, замирает она, скованная страхом. Лишь только взгляд огненных глаз продолжает отражать зловещую картину, как вожак стаи – смелый, отчаянный воин – делает прыжок вверх, а человек чем-то клацает, что-то вдруг звонко лязгает в его руках, и раздается оглушительный грохот.