Волчий договор
Шрифт:
– Лоусон, – сказал Мак, указывая на белые метки на лацкане. – Твоё имя, – пошутил Maк. – И моё имя Малкольм.
Лоусон. Ему оно подходит. Он мог жить с ним. Оно звучало совершенно по-новому для его ушей, и он полюбил это.
– Это я, – сказал Лоусон. – С сегодняшнего дня.
Maк кивнул.
Лоусон посмотрел на своих братьев. Рейф был большим и неповоротливым, Maк или Малкольм, как он хотел, чтобы его теперь называли, был слишком тощим; Эдон, один из всех, выглядел почти нормально, красивый с яркими золотистыми волосами, черты его лица
– Ты хорошо выглядишь, – сказал ему Лоусон. – Но остальные... – Он усмехнулся. Эдон не смотрел на него, не улыбался, не отвечал.
Они оставили Ахрамин, и Лоусон думал, что Эдон никогда не простит ему это. Но у него не было времени, чтобы волноваться об этом; теперь они должны были выяснить, что делать теперь, здесь, когда они оказались свободны. Его желудок издал низкий, почти булькающий звук, и он понял, никто из них не ел, по крайней мере, день.
– Мы должны найти пищу, – сказал он.
– Там в холодильнике на кухне, – сказала Тала. Она была стройной и небольшой, тихой и красивой, но её голубые глаза были такими же, как и прежде, добрыми и нежными.
– Откуда ты всё это знаешь? – Спросил он её.
Она знала. Она знала, как всё здесь происходило.
– Мастер Квинтус читал мне иногда книги из этого мира. Я была его любимым домашним животным. – Она пожала плечами. Они взяли ровно столько, сколько им нужно: буханку хлеба, банку чего-то зелёного «маринованного», как Тала назвала это.
Он не хотел, брать больше, красть у тех, кто имел так мало, но он ещё не знал, как они будут жить дальше. И они должны были выжить. Так что, когда-нибудь, они могут вернуться и спасти остальных волков. Когда-нибудь все будут свободны. Лоусон думал о портале, который остался открытым для других. Маррок не придёт, пока Ромул не будет твёрдо уверен, что они не смогли покинуть подземный мир без необходимых устройств. Лоусон надеялся, что его друг знает, что делает.
После первой земной недели, они узнали, что спать в парках легче, чем в лесах. Они убирали мусор из мусорных баков. Воровали бумажники из задних карманов или кошельков. Воровали у тех, кто, казалось, мог себе позволить нечто большее, люди в блестящей красивой одежде, костюмах-тройках и хороших платьях.
Они узнали место, где теперь находились: Хантинг Велли, штат Огайо. И приспособились к солнцу, шуму, ночному холоду, дневному теплу. И эти земные условия были ужасны, как ад, преисподняя была просто темной версией мира над всем этим. Он был разочарован из-за этого, он надеялся на большее. Тала дразнила его, говорила ему, что это не рай, чудеса Элизия не были предназначены для таких, как они. Они и так достаточно удачливы в том, что перешли в этот мир. Он не должен получать столько амбиций, причём внезапно.
Как Тале, Maку, казалось, было лучше видно, что они получили сами. В аду, он открыл секретную библиотеку учителей, и приучил себя читать книги, описывающие то, чего у них не было там: искусство, музыка, поэзия.
– Эта красота, – сказал он им. – Мы просто должны её найти.
Но Лоусон не знал, будут ли они когда-нибудь искать её. Они едва проживали день. Не было никакого знака от адских псов, что давало ему немного комфорта. Если он и его волкам удалось пересечь Врата Ада, тогда это было разумно ожидать, что Гончие могли бы сделать то же самое. Существовало также упорное нежелание Эдона. Он стал немым, сломанным, и Лоусон начал проявлять нетерпение.
– Мы вернёмся за ней, – говорил он брату снова и снова. – Мы не оставим её там.
Слава Богу, Рейф помог ему с этим, Рейф был особенно сильным, как волк, и как человек он был большой, плотный. Он часто сгибал бицепс.
– Не удаётся поддерживать тело без пищи, – сказал он, тыкая Эдона в живот, и щипая его за руку. Сначала Эдон не говорил ни слова, но потом, он схватил бутерброд из рук Рейфа, и с тех пор он был с ними.
– Я знал, что получится, в конце концов, – признался Рейф Лоусону. – Он никогда не мог устоять, когда я дразнил его.
– Ну, продолжай, – сказал Лоусон. – Ему придётся заговорить.
– Дайте ему время, – сказала Тала. – Он прошёл через многое.
– Мы все, – напомнил ей Лоусон. – А ведь ещё так много предстоит сделать.
– Будьте нежны с ним, – сказала Тала, и её глаза показали печаль. Лоусон почти забыл, что она и Ахрамин были сёстрами, не только по духу, или потому, что они были из одной берлоги, а потому, что они были от одной матери.
– Она была жёсткой, и она не так уж много времени находила для кого-то слабого, как я, но я любила её. Я скучаю по ней. Я хочу, чтобы она была здесь с нами.
– Мы всё сделаем, – сказал он.
– Она придёт, в конце концов, – сказала Тала, положив руку ему на плечо.
Лоусон надеялся на это. Он чувствовал себя виноватым, достаточно, оставив там Ахрамин. С каждым днём Эдон становился всё более молчалив, он чувствовал себя хуже. Но он должен был беспокоиться о братьях; у него не было времени, чтобы сосредотачиваться на отдельных проблемах.
В тот же день он собрал их вместе, чтобы выработать стратегию.
– Мы должны начать думать о будущем. Мы не можем продолжать жить так, воруя, и неизвестно где спать. Все молчали, потом прозвучал удивительный колючий ответ, низкий голос, похожий на знакомое рычание.
– Мы не можем слишком долго оставаться на одном месте, – сказал Эдон. – Мы должны продолжать двигаться, прежде чем Гончие поймают наш запах. Мы не знаем, как долго врата продержат их.
– Мои мысли точно выражены. – кивнул Лоусон.
– Мы должны узнать больше об этом мире, – сказал Малкольм. – Я единственный, кто умеет читать. И никто из нас не может писать. Нам нужно найти место, которое безопасно для нас. И это не оно. – Он махнул рукой вокруг парка, где они разбили лагерь, на мрачном участке асфальта, покрытого тёмными деревянными скамейками, где они, в конечном итоге, спали.