Волчий пастырь. Том 3
Шрифт:
Все же, прогоняя тень внезапного морока, я несколько раз ударил пяткой сандалии в пол – неожиданно порадовавшись подобному решению обуви, которая меня сначала удивила. Громкий стук окончательно разогнал даже эхо моих страхов.
Повесив халат при входе, я прошел вглубь зала, сел на широкую скамью и прислонился к мрамору стены. Жар здесь был гораздо сильнее, чем в тепидарии, и через несколько минут я почувствовал, как по лицу стекают капли пота. Некоторое время просидел в одиночестве, но вскоре послышался громкий деревянный стук шагов, и ко мне присоединился Кавендиш.
Он присел неподалеку, и несколько минут стояла полная тишина. Я уже достаточно прогрелся и пропотел. Но как раз тогда, когда подумал, что пора бы уже навестить фригидарий – прохладную комнату с бассейнами, снова раздались звуки шагов. В этот раз не такие громкие как у Кавендиша, гораздо более легкие. Почти неслышные, даже несмотря на деревянные подошвы сандалий.
Ливия практически бесшумно прошла в кальдарий, наконец сбросила с плеч простынь и, постелив ее на скамье напротив, присела. Все это время я и, уверен, Кавендиш тоже, не отрывал от нее взгляд. И дело было совсем не в природной грации и красоте Ливии, которую мы впервые видели обнаженной. Дело было в том, что по всему ее телу тянулась вязь выцветшей татуировки – созданной из множества переплетенных змей.
Когда-то блестящие непроглядной антрацитовой тьмой черные, а сейчас выцветшие и серые, пожирающие друг друга змеи густо оплетали плечи девушки, спускаясь по спине, по позвоночнику, широкой полосой вниз. Дальше, разделяясь на две полосы и обвивая талию девушки, они встречались широким поясом с теми змеями, которые спускались с плеч Ливии через грудь; дальше все это сплетенное кубло вязи опускалось дальше на бедра, заканчиваясь темными оковами, как будто браслетами кандалов на щиколотках. Такие же массивные браслеты видны и на запястьях, причем предплечья Ливии были полностью забиты рисунком сплетающихся змей, чистой кожи под ними практически не наблюдалось.
«В семнадцать лет я приняла посвящение как жрица Асклепия. Веру я поменяла, потому что Асклепий и его жрецы меня предали и обрекли на смерть, а Морриган спасла мою жизнь и душу».
В тот момент, когда Ливия это говорила, я не акцентировал на услышанном должного внимания. Но сейчас, глядя на Ливию без одежды, окончательно понял ею сказанное.
«…спасла мою жизнь и душу».
На теле девушки вилась выцветшая, как и татуировка змей-и-посоха Асклепия, вязь ритуала подчинения. После проведения которого тело человека становилось просто сосудом, а душа уничтожалась.
Есть разные способы изгнания или убийства души во время ритуалов подчинения. И судя по тому, что состояла татуировка на теле Ливии из вьющихся змей, душа ее уничтожалась в ходе одного из самых страшных и мучительных ритуалов. Понятно теперь, почему она совершенно спокойно взирала на казнь Лавиолетта: страдания старшего трибуна даже близко не шли ни в какое сравнение с тем, что пришлось пережить Ливии.
В первый день нанесенные на кожу змеи «захватывают тело», обвивая его и пленяя душу, отрезая пути к бегству; во второй день змеи начинают сжимать ментальным удушением разум жертвы, постепенно его убивая. И уже на третий день, когда душа теряет силы к сопротивлению и жизни, окончательно наносятся последние части татуировки – появляются змеи на щеках, неся тьму в глаза, и широкие оковы ошейника. Чем ритуал и завершается, окончательно убивая душу жертвы, создавая пустышку. Темную пустышку, а не внешне похожую на разумного человека – подобную той голубокожей альтаирке, что пыталась убить меня на еще на Клавдии.
Жертвоприношение Ливии не было завершено – на ее лице и шее отсутствовали финальные части татуировки третьего дня. И, судя по ее недавним словам, ритуал был остановлен вмешательством Морриган. Вот только боги никогда не вмешиваются в жизнь людей самостоятельно. Проводником божественной воли всегда являются человеческие руки. Всегда, без исключений: удар молнии, испепеливший тело Лавиолетта, был ли это удар молнии Юпитера или бога Тора, случился только потому, что Лавиолетт уже принял смерть из моих рук.
Боги никогда не действуют прямо – и мне сейчас, кроме всего прочего, было очень интересно, кто именно смог отбить Ливию во время жертвоприношения. Даже вопрос о «ее высочестве» отошел на второй план.
Все это время, пока разглядывал покрытое татуировкой тело девушки, я пытался поймать ее взгляд. Но Ливия глаз не открывала и по-прежнему расслабленно сидела на скамье. Как раз в этот момент она закинула руки за голову и с удовольствием потянулась. Выглядела она так привлекательно в этот момент (даже несмотря на ужасающую вязь татуировки), что на несколько секунд я даже забыл, о чем вообще хочу ее спросить. Кавендиш, судя по громкому вздоху, тоже впечатлился.
Ливия, определенно чувствуя наше повышенное внимание, наконец открыла глаза и посмотрела сначала на Кавендиша, потом на меня.
– Что? – с недоумением поинтересовалась она.
С наигранным недоумением, конечно же. Ведь показав свое тело со следом подобного ритуала, Ливия прекрасно понимала, что мы не просто так на нее ошарашенно смотрим.
– Нет-нет, ничего, – произнес Кавендиш, также играя в незаинтересованность.
Ливия опустила руки и приняла более расслабленную позу. При этом ее взгляд вдруг скользнул в сторону входа в кальдарий. Коротко обернувшись, я там никого не заметил.
– Что-то не так? – явно продолжая играть в затеянную игру, Ливия глянула на нас, а после внимательно себя осмотрела. Словно пытаясь понять, что привлекло наше с Кавендишем внимания. И в процессе осмотра задумчиво смахнула пару капелек пота с груди.
– Нет-нет-нет, все так, – хмыкнул в ответ Кавендиш.
Еще несколько минут тишины.
Ливия по-прежнему расслаблялась, откинувшись на мраморную стену, мы по-прежнему ее внимательно рассматривали.
– У меня есть только один вопрос, – проговорил я.
– И какой? – не открывая глаз, поинтересовалась Ливия.
– Кто.
– Что кто?
– Кто не дал нанести тебе ошейник?
Ливия отвечать не стала. Все также не открывая глаз, она сделала сдержанно-ленивый жест рукой в сторону выхода. Обернулись мы с Кавендишем снова одновременно.
Магистр Никлас, в выданном администратором терм белом халате, невозмутимо прошел через заполненное паром помещение и устроился на скамье рядом с Ливией. Девушка при этом даже глаза не открыла – теперь я понял, на кого она, скорее всего восприятием, сквозь стены, посмотрела совсем недавно.