Волчонок
Шрифт:
Надеясь, что помощник ничего не заметил, он прижался к стене плотнее, и та, почувствовав, что от нее требуется, тотчас слегка запульсировала, приятно массируя зудевшее место.
Страх.
Что выше? Страх погибнуть или страх снова упустить симбиот, на этот раз уже безвозвратно? Страх упустить свой единственный в жизни шанс?
— То — что? — спросил потерявший терпение помощник.
— То… я должен буду лично возглавить поиски.
Это заявление настолько удивило помощника, что он даже позволил себе
— Лично?
— А ты как думал? Именно. Только так можно получить гарантию, что все будет сделано надлежащим образом.
— А… ну, тогда понятно. Значит, приготовить ваше личное оружие?
— Хм?
Подумав об оружии, Главный распорядитель приободрился. Действительно, как он забыл? Ему тоже положено вооружиться, и это значит, что в случае каких-то неприятностей он сможет себя защитить.
Кажется, все не так плохо, как ему на мгновение показалось.
Оружие…
— Так приготовить, или…?
— Приготовить. Полный комплект. Прежде чем ступить на поверхность неведомой планеты, я обязательно вооружусь.
— Будут еще какие-нибудь приказания?
— Да. Приказываю держать поисковую группу наготове. Как только прыжок-поле нащупает наш корабль, она должна отправиться на эту планету-свалку и приступить к поискам. Немедленно. Слышишь? Немедленно.
— Слышу. Немедленно, — покорно повторил помощник. — Как только произойдет соединение с прыжок-полем.
22
— Люди так до конца и не сумели понять смысл выражения «Принадлежать другому», — заявил Дядюшка-волк. — Они не научились находить в этом состоянии настоящее, стопроцентное удовольствие.
— Удовольствие? — спросил Антон.
— О, да. Принадлежать, быть частью, не думать о будущем, поскольку за тебя это делает другой. Люди этого не понимают, а потому несчастны.
— А что, если этот «другой» тебя надует, если он сделает так, что тебе придется расплачиваться жизнью?
— Вечно жить еще не удавалось никому. Все мы рано или поздно умрем. Конечно, кто-то раньше, кто-то — позже, но так ли велика разница?
Сказав это, Дядюшка-волк остановился и, внимательно оглядевшись, добавил:
— Кажется, осталось недалеко. Приготовь на всякий случай автомат. И будь готов, если понадобится, кинуть гранату. У тебя еще осталась пара штук?
— Три, — уточнил Антон.
— Отлично. Это не обязательно случится, но на всякий случай будь готов к разным неприятным неожиданностям.
— А кто говорил, что небожители, скорее всего, неопасны?
— «Скорее всего». Обрати внимание, я не забыл об этом словосочетании.
— Предусмотрительный, да?
— А ты что думал?
— Ладно, ладно, забыли. Так что ты там говорил об удовольствии принадлежать другому? Сам-то ты кому принадлежишь?
— Тут другое дело. Мои предки были волки, и мне, как и моим соплеменникам,
— Оно самое.
— Это не прошибешь. Я говорил о том, что понимаю, какой смысл другие йеху вкладывают в слова «принадлежать другому». А вам, людям, этого не понять. Вам не дано понимание этой истины. Вы все хотите обмануть природу. А она этого не любит. И мстит. Вон… посмотри, что наделали.
Он обвел лапой горизонт, словно хотел его обнять и прижать к груди.
— Ты здорово говоришь, — сказал Антон. — Только словами сейчас положение не исправишь.
Остановившись, он принюхался.
Что-то было в воздухе, некий странный, с трудом определяемый запах. Новый, такой, с каким до сих пор он не встречался.
— Брось, — небрежно сказал ему Дядюшка-волк. — Не трать время. Это новая штуковина, свалившаяся с неба. Запах от нее идет уже с полчаса, все усиливаясь. Что-то это означает.
Антон не мог не почувствовать зависть.
Нюх у него был гораздо лучше, чем у других людей. Сказывалось то, что он вырос в стае йеху. Но все-таки до нюха Дядюшки-волка ему еще очень далеко. И вряд ли удастся хотя бы подтянуться поближе. Есть способности, дающиеся от рождения. Никакая тренировка навыков их не заменит.
— А еще что там есть? — спросил Волчонок.
Дядюшка-волк хмыкнул:
— Все-таки что-то ты умеешь. Мои уроки сказываются. Любой другой… В общем время на тебя не было потрачено зря.
— Ответь лучше.
— Есть там и второй запах. И третий. А под ними медленно ползет еще один, состоящий из множества оттенков. И вот он мне не очень нравится, ибо вполне может быть запахом оружия.
— Оружия? Какого?
— Не знаю, — ответил дядюшка-волк. — Только оно запросто может быть оружием. Запах такой. Резкий и в нужной степени кисловатый. Точь-в-точь так пахло разломанное, уничтоженное оружие в одной из заброшенных лабораторий на острове безуспешных попыток. Оно вообще на оружие не было похоже, но мне сказали, что в свое время оно могло натворить много бед. В общем, было гораздо хуже автомата.
— Но ведь эта штука упала с неба. Вдруг у них, там, оружие пахнет как совершенно мирная вещь?
— Запахи — везде запахи, — послышалось в ответ. — Они не меняются. Из чего состоит вещь, тем она и пахнет. И есть еще нечто…
— Нечто?
— Не знаю. Я тебе этого не объяснял, поскольку думал, что ты не поймешь, но у каждой вещи есть еще один запах, вам, людям, недоступный. Запах ее сущности.
— Это как?
— Ее личный запах, запах того, чем она на самом деле является. Каждый негодяй пахнет именно негодяем. Не только, например, кожей, табаком, запахом тех мест, в которых он сегодня побывал, тех людей, с которыми сегодня встречался, но еще и своей сущностью, тем, что он негодяй. Понимаешь?