Волчонок
Шрифт:
– Осиротели, – произнес Айвер Джан Хелла, поспевая за мной. – Надо же – волчата. Командирские дети!
– Ты бы гордился, что Дим-Палыч тебя назвал своим волчонком.
– Я горжусь, – ответил курсант-смертник. – И мне надо поговорить с Шай… с каплейтом Шаталиным.
«А это вряд ли», – подумал я.
Шайтан обещал, что галлуни покинут «Теймар». Добравшись до рубки, мы постояли, вслушиваясь в царящее за дверью безмолвие. Жаль, защитный костюм не позволяет обследовать пространство за переборкой – для этого нужен особый сканер, предназначенный для
Ну, была не была. Однако я не успел взяться за рукоять – дверь отворилась, и в коридор выплыла одноногая черная фигура, за ней – вторая, третья, четвертая. Звёзды на костюмах блистали, и мерцали сгустки блестящей пыли на подобиях плеч. Они всюду таскаются вчетвером? Я вроде бы про это слышал… Четверка галлуней образует знак силы или что-то в этом роде. У них и звёзды с четырьмя лучами, тоже неспроста.
Чужаки в костюмах «звездочётов» надвигались, их головы опустились и нацелились в нашу сторону, будто огромные кулаки. Мы попятились. Распознав угрозу, включилась защита, прозрачные мягкие шлемы легли на голову, однако включать маскировку было поздно. Да и толку в ней, похоже, нет.
Громкая связь молчала. Запертому в медотсеке Шайтану неоткуда было узнать, что мы попались.
– Мы – дети командира корабля, – произнёс я на общем языке. Лаять через переводчик не стал; вопрос о «детях» галлуни обсуждали именно на общем. – Волчата.
Чужаки сбавили ход, однако грозного вида не утратили.
Курсант-смертник шагнул им навстречу, шепнув:
– Делай, как я.
Мгновенным движением он сел на пятки и скорчился, мало не уткнувшись лбом в палубу возле самых ног подступивших галлуней. Чёрная ромбовидная «ступня» наползла было на его золотистую голову, но замерла и подалась назад. Я живо повторил маневр курсанта.
Галлуни молча стояли над нами. Я буквально кожей ощущал, как они колышутся, то растекаясь облаками, то собираясь обратно. Видимо, они размышляли.
– Дети, – натужно проскрипел в конце концов один из них на общем. Я не ошибся насчет языка.
– Хорошая детя, – уточнил другой.
– Послушная детя, – поддакнул третий.
– Детя в рубку не ходи, детя баю-бай, – проскрежетал последний.
Айвер Джан Хелла как сидел, скорчившись, так и опрокинулся набок. Подложил обе ладони под щеку и закрыл глаза – «уснул». Я сделал то же самое. Баюшки-баю…
– Славная детя, – скрипуче похвалили нас. – Покорная.
– Ручная.
– Шёлковая.
А словарный запас у галлуней не так уж и скуден.
Они уплыли. Когда я приоткрыл глаза, «звездочётов» в коридоре уже не было.
С шипением, Айвер Джан Хелла встал на ноги. В шипении угадывались слова… Нечасто такие услышишь.
– Пока на «Теймаре», ты язык-то попридержи, – сказал я. – У нас не принято выражаться. – И сменил тему: – Ты разбираешься в галлунях?
– Смыслю немного. – Его передёрнуло от гадливости.
Помнится, он говорил: «У меня к ним очень большой счет». И ещё: «Они убьют Шайтана».
– Твое дело к Шайтану связано с галлунями? – спросил я, заглядывая в рубку. «Детя в рубку не ходи, детя баю-бай».
Айвер Джан Хелла промолчал. Упрямец.
Я зашел внутрь, осмотрелся.
– Ну, как они тут навредили?
– Сейчас увидишь.
Курсант-смертник тоже шагнул в рубку, окинул взглядом погашенный пульт управления, слепые экраны, пять кресел у пульта. Кажется, остался не слишком доволен увиденным. Мне вдруг подумалось: с таким отчимом, как у него, Айвер Джан Хелла должен сидеть в рубке управления громадной астроматки или ещё чего похлеще. Представляю, каким ему видится «Теймар». По сравнению с военными колоссами – сущее убожество.
– Командир, куда мне сесть?
Я оценил деликатность: он не плюхнулся с разгону на Лёшино место, а готов был устроиться, где скажу. Усевшись в командирское кресло, я указал курсанту место справа от себя, которое обычно занимал наш ксенопсихолог. Айвер Джан Хелла угнездился и – учёный! – сложил руки на коленях, сцепил пальцы в замок.
Дим-Палыч оставил мне командирский доступ; сделал это, когда я еще летел с курсантом от «Гренландии» », – рассчитывал на мое возвращение. В другое время я бы весь изгордился, но сейчас было не до того.
Первым делом я включил противошпионские сканеры – поглядеть, не затаился ли на борту кто чужой. Чужаков не было; галлуни убрались восвояси. Затем я погонял системы «Теймара», отыскивая следы возможного вмешательства.
Система безопасности уверяла, что у нас всё хорошо. Да просто отлично! На борту нет ни одной единицы ручного оружия (галлуни всё вымели подчистую). И штатное вооружение «Теймара» как будто исчезло. Абсолютно всё: что несет сам корабль, что имеет на борту катер, чем вооружены разведглайдеры – ничегошеньки не осталось. В смысле, физически орудия и боевые излучатели находились на месте, но проку от них, как от муляжей: системы управления блокированы с чужого корабля.
Кроме того, было невозможно запустить двигатели. Стартовые, маршевые, маневровые, подпространственные, аварийные, антигравитационные – умерли все до единого. И ни катер, ни глайдер не смогли бы уйти с «Теймара», если бы кто-то задумал удрать.
Спрашивается, чего желает высокое руководство: галлуней в союзники – или возможностей подобраться к их завидным технологиям?
Коммуникаторы Барса и Шайтана не откликались на вызов. С ходу поправить дело не удалось, долго же разбираться было недосуг. Пришлось обратиться по громкой:
– Барс? – Хоть я и старался не орать, грянуло отменно.
– Не шуми, – отозвался ксенобиолог шёпотом. По громкой связи получился тот ещё шепоток, немногим тише моего вопроса. – Шайтан спит.
– Как он? – прошелестел я.
– Плохо.
– Твой прогноз?
– Выживет… если опять чего-нибудь не стрясется.
– Когда будет можно поговорить?
Пауза: Барс подыскивал слова.
– Серый, – наконец вымолвил он проникновенно, – ты командуешь кораблем, но я тебе не подчинюсь. В медотсек не пущу, связь вырублю и не дам убить Генку, ясно?