Волчья хватка. Волчья хватка?2 (сборник)
Шрифт:
– В самом деле голодный… А твоя свора, – он кивнул на другой берег, куда ушла «Горгона», – тоже вцепится? Вся сразу?
– Говорю же, это шушера! Они не при делах. Считай, это мое прикрытие.
– И Каймак?
– Когда-то мы вместе с ним начинали. Еще в зоне. – Финансовый директор почуял, что начинает продавливать соперника, и пошел на откровенность. – К спорту он отношения не имел, но был генератором идей… Потом увлекся… житейскими прелестями, как бывший политзаключенный, занялся правами человека. В общем, сам видишь, теперь полный идиот. Кто вкусил власти, тот ничего другого уже жрать не будет.
– Где же сейчас
Финансист пожал плечами.
– Исчез… Говорили, будто у нас в России и при странных обстоятельствах. Но дело не в нем, Вячеслав Сергеевич… Мы не уедем отсюда до тех пор, пока не сговоримся.
– Я думаю, зачем так много продуктов завезли? – усмехнулся он.
– Итак, ты – член тайного ордена? Или как это у вас называется?
– Добро, ну а если мы сговоримся… Что ты станешь делать? Что предлагает твой генератор идей?
– Он уже ничего не предлагает. И вообще, при делах в конечном итоге должны остаться мы с тобой, без третьего лица.
– А что хочешь ты?
Поджаров не спешил, вероятно, будучи уверенным, что додавливает соперника, и теперь опасался сделать ошибку.
– Еще раз подчеркиваю: побуждения чисто патриотические, – уточнил он. – Понимаешь, меня всегда возмущало… Нет, точнее, бесило нашествие Востока. Имею в виду восточные единоборства. Создали моду, кич, и все ведь на пустом месте. У меня было время покопаться в этих вопросах… Все эти узкоглазые виды для легковесных, малорослых людей. Трудно представить себе, как Илья Муромец будет визжать, прыгать и бить пятками, когда у него есть руки… Да, у меня имеется сверхзадача. Я хочу внедрить и утвердить в мире русский… или правильнее, скифский стиль борьбы. Стиль для могучего, большого человека. Ты посмотри, как психология мелкого, маленького человека разъедает наше сознание? Мы и в жизни становимся каратистами, людьми с восточной психологией: нанести предательский, запрещенный удар, внезапно оказаться за его спиной, врезать по жизненно важным органам, сделать человека уродом, разорвать ему сердце или печень… Да еще сожрать ее, горячую и сырую! А где же благородство? Где бой за счет силы духа и тела?..
Он вдруг замолчал, сам почуяв, что понесло в теорию и краснобайство; обстановка же требовала конкретики, но финансист понимал ее по-своему.
Ражный и сам ненавидел маленьких людей. Он любил волков, хотя как охотник сражался и с ними, и внутренне противился таким поединкам, а более всего отношению к этому зверю в миру, особенно когда волка унижали до уровня дегенерата, одновременно поднимая травоядную тварь – зайца – на высоту благородства и справедливости.
Заячьего благородства и заячьей справедливости.
Но природа имела свои законы, несхожие с представлениями современного человечества, и продолжала по ним жить. И хитромудрый заяц никогда не мог заменить волчьего явления силы, мужества и презрения к бренной, травоядной жизни. Лишь обнищавшие духом люди были способны из страха и собственной неполноценности возвысить трусость и примитивный разум.
– Мне хотелось бы работать с тобой вместе над этим проектом, так сказать, на условиях равноправия и осознания цели, – сделав паузу, продолжал финансовый директор. – Хочу, чтобы ты сотрудничал не потому, что я раскрыл тебя, припер к стенке…
– А ты меня раскрыл?
Поджаров многозначительно усмехнулся, но сказал с ленцой:
– Могу
И как доказательство небрежно выдернул из бумажника два четких снимка: на одном момент из кулачного зачина, на другом – поверженный в сече Колеватый…
– Любопытно, – внутренне холодея, промолвил Ражный. – Не знал…
– Что ты не знал? Что снимают?
– Нет… Что Колеватый – генерал.
– Служит начальником боевой подготовки военного округа.
– И должность хорошая…
– Это весьма дорогостоящий проект, – выждав примирительную паузу, продолжал финансист. – Но мы готовы вкладывать деньги. И они есть…
– Кто это – мы?
– Мы с Каймаком. Все окупится в течение нескольких лет и станет приносить… Сверхприбыль – это сказано мягко. Ты представляешь, какие возможности открываются, если сейчас, в век совершенно бесплатной рекламы, когда пропагандируется борьба, насилие, индивидуальность, суперменство… И вдруг выдать совершенно новый, неведомый стиль для европейского человека, для крупного, сильного человека?
– Это ясно, – прервал Ражный. – Давай дальше.
Поджаров послушал тишину, бросил горсть сырой травы в дымокур.
– На основе… твоих знаний и твоей принадлежности к ордену мы создадим тайные школы по всей стране. Это я беру на себя. Чтобы не выдавать природу знаний перед учениками, сошлемся на какие-нибудь недавно найденные древнерусские рукописи, повяжем их условностями, клятвами, системой наказаний вплоть до смерти… Здесь тебе легче ориентироваться, так что это прикрытие возьмешь на себя. К примеру, назовем наш стиль борьбы – «Русский Раж» или что-то в этом роде… И когда подготовим армию борцов, выпустим ее на волю. Мы уделаем одновременно всех: Восток с его попрыгушками, американцев, у которых за душой ничего, если не считать Голливуд с его хренотенью. Но тайные нити знаний мы будем держать в своих руках. Без нашего ведома, без нашего наставника не должно возникнуть ни одной школы. Это тоже возьму на себя… Короче, я предлагаю создать Империю нового вида борьбы, с абсолютной монополией.
– Заманчивая идея, – задумчиво проговорил Ражный.
– А ты говоришь – у тебя бизнес!
– У меня есть время на размышления? Предложение, прямо скажем, неожиданное…
– Хочешь проконсультироваться со своим орденом? Вот этого делать не нужно.
– Я хочу подумать над предложением.
– Сколько тебе потребуется? Сутки?
– Месяц.
– Слишком большая роскошь, – отрезал Поджаров. – Хватит суток. Впрочем, и несколько часов, чтобы переварить информацию. Итак, ответ завтра утром.
– Все это время твоя компания будет здесь… отдыхать? Со стрельбой и девочками?
– Если нужна тишина для раздумий, я увезу их, – пообещал он.
– И оставишь без надзора?
Финансист улыбнулся.
– Не оставлю… К слову о девочках. Эту, с лентой на шее, между прочим, привезли для тебя, а не для шефа. Насколько мне известно, ты нынче вступил в совершеннолетие и теперь можешь жениться. Она же тебе понравилась, верно?
– Неплохая девочка…
– Да, Вячеслав Сергеевич! Сколько же тогда живут члены… вашего ордена, если только совершеннолетие наступает в сорок?