Волчья хватка
Шрифт:
– Сначала ты вернешь девицу, – поставил условие Ражный. – И когда эта компания уберется отсюда, побеседуем и насчет рабства, и по поводу терроризма и войны. Может, и волчонка отдам.
– А где ее теперь искать?..
– Куда отправил – там ищи! Мне не нужны посторонние люди на базе! И особенно эти люди. Они не уедут, пока не найдется эта… девушка. У них есть причина здесь торчать! И ты им сейчас подыграл!
– Я же не знал. – Герой пожал плечами, вздохнул глубоко. – Извини, Сергеич. Ты их привез сюда, теперь – не нужны. Что-то я не пойму…
– Ладно… Буди егерей. Пусть прочешут окрестности. Далеко
«Горгона» дрыхла без задних ног, и разбудить удалось только начальника службы безопасности, который дрых в «Навигаторе», но тот без команды финансиста что-либо предпринимать отказался. А Ражному больше всего сейчас не хотелось с ним встречаться, поскольку еще не готов был план противодействия «оглашенному» – так называли араксы всякого постороннего, кто пытался к ним приблизиться или подсмотреть за ходом поединка в Урочище.
Ражный выгнал «Ниву», посадил бандершу:
– Может, хоть на ваш голос отзовется. Деньги-то ей нужны…
Старую дорогу в районный центр забросили лет тридцать назад, и сейчас через нее накрестило ветровала, так что без топора можно было не соваться, хотя разрубали ее каждую осень, перед лосиной охотой. Президент часто останавливался возле песочных высыпок и грязных мест, искал следы, и выходило, Герой ничего не придумывал. Девица на самом деле километра три бежала в туфельках, после чего сломала каблук и пошла босой. Неподалеку от моста на траве след потерялся, а роса уже высохла. Ражный порыскал в прибрежной части, пытаясь найти хотя бы надломленную травинку, и неожиданно отыскал туфли, спрятанные под мох.
– Кричите, где-то здесь, недалеко…
– Миля! – заголосила бандерша почти радостно. – Миля, это я, иди скорее ко мне, детка!
Ражный сел на торчащие из берега бревна – все, что осталось от моста, и слушал звонкий, гулкий в утренней тишине голос, с каждой минутой теряя надежду. Смущали замаскированные туфли – не хотела, чтобы ее нашли…
Через четверть часа Надежда Львовна начала хрипнуть.
Еще раз обследовав берег, он нашел лишь следы Витюли, который в двух местах приближался к воде и топтался на месте. Получалось, что Миля не подходила к речке, а двинулась вдоль нее вверх или вниз, и теперь можно вести поиск в этих двух направлениях. И все-таки, ведомый интуицией, Ражный снял одежду, спустился с бревен и переплыл на другую сторону.
Отпечаток маленькой босой ступни он нашел на песке чуть выше уреза воды. Далее все спрятал травянистый склон.
Значит, она точно так же, как Ражный, подошла к разрушенному мосту по бревнам, с них же сошла и поплыла. Если бы не снесло течением, Миля могла бы выйти на берег по тем же остаткам моста и вообще ничего не оставить…
Поведение девственницы не выдавало ни отчаяния, ни истеричности, а напротив, холодный расчет и способности прятать свое присутствие.
Он накрыл единственный след куском коры и поплыл обратно.
Бандерша все еще кричала, окончательно сорвав голос.
– Хватит, замолчите, – сказал Ражный. – Не откликнется.
– Почему?.. Почему не откликнется?!
– Ваша девственница сбежала. – Он сел в машину.
– Зачем?.. Для нее же все обошлось, заплатили деньги!
– Вопрос не ко мне…
Егеря уже вернулись на базу, протрезвевшие и хмурые, не было только двух – старшего
– Это последний, – предупредила с внутренним раздражением. – У вас, конечно, здесь ничего не найти?
– Героина почему-то не завозили, – пробурчал он. – Упущение… Исправим. Завтра вернется Каймак – подбросит пару килограммов.
Через несколько минут она снова была в форме, даже голос поправился. Ражный владел по крайней мере двумя десятками способов, как без специальных средств, наркотиков и алкоголя восстанавливать силы и держаться на ногах в течение нескольких суток, но сейчас не хотел воспользоваться, а пошел к себе и лег спать.
Бандерша осталась на улице ловить кайф…
Проснулся он около трех часов от того, что почуял присутствие в доме еще одного человека. Лежал лицом к стене, не видел, да и не слышал, что происходит за спиной, однако чувствовал движение, дыхание, короткие, пристальные взгляды.
Он точно помнил, как запирал дверь, и если бы из лесу пришли егеря, не стали бы проникать в дом, к примеру, открыв ставни на окнах или подобрав ключ. Да и несмотря на их временами запойный характер, все-таки они оставались людьми чистыми, в какой-то мере непорочными. Сейчас что-то сильно настораживало. «Полет нетопыря» в родительском доме достигался очень просто, он парил после сна, и чувства были открытыми, чуткими и восприимчивыми ко всякой тонкости.
Прикидываясь спящим, Ражный лежал в прежней позе, старался услышать передвижение незваного гостя и понять его цель, пока не сообразил, что это может быть только Поджаров.
Ражный обернулся – за спиной никого не было, хотя сумеречный дом из-за закрытых ставен не просматривался до своих дальних углов. Свет падал лишь через круглые отверстия верхних продыхов, открываемых на лето, четкие, яркие овалы лежали на полу, притягивая зрение. Он сел и еще раз осмотрелся, прислушиваясь к себе – нет, все-таки не почудилось, в доме была живая душа. Сняв крюк, толкнул створку ставни: полуденное жаркое солнце ворвалось в дом и высветило автопортрет отца, так и оставленный в самодельном мольберте.
Возле него стоял Поджаров и рассматривал другое полотно под названием «Братание».
– Впечатляет, – заключил он. – Если ваши поединки на самом деле происходят с такой экспрессией, мы будем собирать стотысячные стадионы, как на футболе… Как ты считаешь, сколько потребуется времени, чтобы провести подготовку первой группы спортсменов? Год? Три?..
– Минимум сорок лет…
– Надеюсь, это шутка?
– Где уж там… Даже этого мало.
– Если по ускоренной программе? Так сказать, рекламный ролик? Мы должны сделать серьезную заявку, заинтриговать…