Волчья королева
Шрифт:
Подруга не знала точно, когда я приеду. Из-за не очень хорошей связи в деревне мы мало созванивались, особенно после того, как я перестала подниматься в горы. Софья просто знала, что я приеду скоро, но нужно было что-то решать, потому что отец уже спрашивал, почему я ни разу не виделась с друзьями.
— А как же домашний арест? — спрашивала я.
— Забудь, — отвечал мне отец. — Сейчас ты полностью свободна, мы с мамой слегка погорячились тем вечером, мы ведь знаем, какая ты у нас умница.
Пришлось все-таки набрать номер подруги. Гудок, два, три. Я взмолилась,
— Женька! Привет!
— Привет, Соф, — ответила я, невольно расплываясь в улыбке. — Догадайся, что я тебе скажу.
— Что? Ты приехала?
— Да! Я уже в Москве!
— Неужели! Ну, так что мы делаем сегодня? Вадим как раз звал меня на фильм. Ты как? Можем встретиться пораньше.
— Мне еще вещи разобрать нужно, — соврала я. — А то папа будет ворчать.
— Ну, тогда сегодня сходим в кино, а завтра ты мне все расскажешь, идет?
— Угу.
— Тогда, в семь у меня. И не опаздывай!
— Увидимся.
И я положила трубку, не дожидаясь, пока она ответит. Сегодня допроса с пристрастиями удалось избежать. Разумеется, то, что я собиралась рассказывать друзьям о Сибири ничуть не касалось правды, но мне все равно не хотелось поднимать эту тему.
У меня в распоряжении был еще целый день. Я вынула из ящичка в столе блокнот и принялась дорабатывать рисунок. Это была та девушка, которую я видела во время своего последнего визита в горы. Звериный оскал изобразить получилось плохо, но я не знала ее другой и боялась, что если нарисую улыбку, то пропадет весь смысл.
К несчастью, время пролетело слишком быстро, и вот я уже спускалась по лестнице, невольно вспоминая о том, как свежий чистый воздух встречал меня в Сибири каждый раз, когда я выходила из дома. Сейчас же мне в лицо дунула грязная, насквозь пропахшая бензином и еще невесть чем, смесь газов. Я поморщилась и быстрыми шагами направилась к дому подруги.
Там передо мной предстала не очень-то приятная картина. Софья и Вадим уже ждали меня снаружи. Ну, как ждали, вряд ли в тот момент они вообще помнили, что у них есть такая подруга по имени Женя. Вадим расположился на скамейке во дворе, а Совушка сидела на нем, и они целовались так, будто дело сейчас дойдет до раздевания.
Мне стало жутко неудобно, и я едва не развернулась и не убежала прочь. Не то, чтобы я была против таких отношений, а я вообще-то была, особенно если дело касалось лучшей подруги, просто больно было смотреть на целующихся людей.
К моему превеликому счастью, через пару минут ад закончился, Софья с улыбкой отлипла от лица Вадима, а потом вдруг удивленно округлила глаза. Ну, и я представила, что она увидела. Странная рыжая девчонка в джинсовом сарафане стояла с испуганными глазами шесть на девять и теребила свои заусенцы. Мне вдруг стало жутко неловко за себя, и я поспешила сгладить это все улыбкой.
— Эм, привет, — замявшись, сказала я.
— Женька! — сообразив, закричала Софья, соскакивая с колен парня и бросаясь ко мне в объятия.
Я крепко обняла подругу, вдыхая ее
— Господи, как же я скучала! — воскликнула Софья, все еще продолжая сжимать меня так, словно собиралась сломать мне ребра.
Я услышала срывающиеся нотки в ее голосе и поняла, что подруга сейчас расплачется. У меня самой к горлу подступили слезы. Почему я не позвонила ей раньше? Я так отвыкла от того, что кто-то, кроме Алека и родителей, может быть мне настолько близким, что думала, что смогу справиться без нее. Но нет, отсутствие подруги было явным противопоказанием для моего организма. Она была последней ниточкой, связывающей меня с нормальной жизнью.
— Я тоже очень, очень скучала, Совушка! — искренне ответила я. — Не верится, что я смогла прожить без тебя так долго.
— Ну, девчонки, хорош реветь, развели тут комнатные фонтанчики, словно Ермакова с войны вернулась! — раздался над ухом противный голос Вадима, и я едва удержалась от раздраженного фырканья. Куда он вообще лезет?
— Мы не ревем, — улыбнулась Софья, вытирая с глаз слезы и улыбаясь своему бой-френду. — И вообще, дай нам побыть женщинами.
— Это вы, мужчины, не умеете нормально выражать свои чувства, — поддакнула я. — От того и ходите все такие, будто обиделись на весь белый свет.
— Это кто это так ходит? — воскликнул Вадим. — Я уж тогда промолчу, как иногда девчонки ходят. Ей богу, как беременные пингвинихи. Особенно, если наденут черные леггинсы, аж смотреть противно.
— Никто не говорил о фигурах.
— А это, между прочим, главное! — заумно сказал он. — Никто, на самом деле, не влюбляется в богатый внутренний мир. С ним не сходишь в клуб.
— Нашелся тут критик, — фыркнула я. — Один ты у нас прекрасен.
— У меня нет мании величия, в отличие от некоторых, Ермакова, а ты леггинсы между прочим тоже носила.
— Эй, ну, хватит, — встала между нами Софья. — Ну, вы, эй Богу, как всегда!
Я замерла. Как всегда. Неужели, хоть что-то в моей жизни не полетело ко всем чертям, а осталось прежним? А, нет, показалось, моя ненависть к Вадиму увеличилась в несколько раз и стала ненормально большой.
— Пошли в кино, что ли, а то пока вы тут реветь будете, фильм закончится, на сегодня травке хватит воды. А вообще, сухая травка намного лучше, подумайте об этом, — сказал Вадим, беря Софью за руку. Мне тут же захотелось выбить у него всю охоту так делать.
— Да, пошлите, — кивнула подруга.
Я уныло поплелась за ними.
— Что-то вы сегодня какие-то спокойные, — усмехнулся Вадим, когда мы сели за столик возле кинотеатра; до фильма оставалось еще почти полчаса. — А где же ваши телефоны? Ну, надо же сфотографироваться, вы же в кино пришли. Давайте, давайте, губы уточкой. А потом еще можно сходить в туалет и сделать там пару десятков фоток. Как вам?
— Тебе надо ты и делай, — злобно ответила я, закатывая глаза.
Софья сгладила мои слова своей добродушной улыбкой, а потом достала телефон.