Волчья корона
Шрифт:
– Нравится то, что видишь?
Опуская ресницы тихо прошептала…
– Безумно…
– Продолжай!
Глава 4
Я никому не пожелаю такой любви. О такой страсти не слагают стихи, не пишут романы. Она страшная. В ней нет ничего возвышенного или прекрасного в обычном и нормальном понимании. Патология, порок, грязь, бешеное влечение на уровне инстинктов и одержимость. Но для меня она была самой прекрасной, волшебной, неземной, сумасшедшей – моя любовь к Нейлу, она же и моё самое страшное проклятие.
У.
Его взгляд обжигает до костей, пронизывает так, что у меня замирает сердце. Двигает мою руку насильно вниз, вся краска приливает к моему лицу еще сильнее. Но я не сопротивляюсь, мне нравится ощущать его пальцы и эту властность…Наверное, я ненормальная, но понимание, что передо мной НЕ человек, почему-то сводит с ума еще сильнее. Как будто я удостоилась великой чести быть желанной иным существом. Высшим, сильным.
Моя ладонь накрыла его плоть, и я вздрогнула всем телом. Его глаза расширены, и мои распахнулись. Я не знаю, почему он весь подобрался и напрягся, но мне нравится это ощущение собственной власти, понимание, что его сводит с ума то, что я прикасаюсь к нему.
Член под моими пальцами стал тверже, окаменел, мне было страшно посмотреть вниз, потому что я ощущала, насколько он огромен. Вахид приподнялся на локтях, осматривая меня с ног до головы своими невыносимо зелеными глазами.
– Возьми его обеими руками и веди вверх и вниз…
Нас этому учили, как доставлять удовольствие. Нам показывали и рассказывали, что именно мы должны делать. Чтобы доставить хозяину наслаждение. Но одно дело слушать монотонный голос наставницы, а совсем другое – исполнить самой, когда перед тобой один из самых красивых мужчин во вселенной.
Стыдливо опустила взгляд и обхватила плоть обеими руками, повела высоко вверх, обхватывая ладонями головку и слыша, как с его губ сорвался глухой стон. Перехватил мою руку. Замер, прислушиваясь к себе, тяжело дыша.
– Еще! – гулким приказом, – Стань на колени и возьми его в рот!
Содрогаясь всем телом, выполнила приказ, склонилась над ним, уже глядя на огромный член в своих руках, на обнажившуюся ярко-алую головку, налитую кровью, под ладонями ощущаются переплетения пульсирующих вен. Ощутила, как пальцы императора зарылись в мои волосы на затылке, и как он властно наклонил меня ниже.
– Расслабься и прими его в рот.
Расслабиться не получается, потому что он огромен, и мне приходится открыть рот слишком широко. Резко наклоняет вниз, и его плоть упирается мне прямо в горло. Рука на затылке не причиняет боли, но и не отпускает. Тянет вверх за волосы, заставляя скользить вверх по стволу, и снова нанизывает на член. Вверх и вниз. И мне нравится шелковистость кожи, нравится ощущать солоноватый привкус и слышать, как каждый раз, когда мои губы причмокивают и двигаются вдоль его члена, он глухо стонет. Провела сбоку языком, оплетая плоть, и он захрипел, толкнулся вглубь моего рта сильнее. Все его тело дрожит, оно покрывается мелкими бусинками пота.
Рука двигает моей головой ровно настолько, чтобы руководить. Но…я понимаю, я ощущаю, что зверь сдерживается. Что это какая-то вершина айсберга. Вся мощь и адский напор бурлят у него в венах. На доли секунд по большому телу проходит волна дрожи, и я слышу уже знакомый треск…но он стихает, и я продолжаю ласкать дальше, увлеченная, сходящая с ума от понимания, что мне позволено касаться его плоти, что он у меня во рту и толкается мне в глотку ритмично, но не быстро. Мне хочется…хочется, чтобы ему нравилось, чтобы ему было хорошо, и я лижу головку, жадно втягивая ее в себя губами, касаясь кончиком языка маленького отверстия с перламутровой каплей, вбирая ее в себя и взрываясь от пошлого вкуса
– Твою мать! Как ты пахнешь! – захрипел, дернул меня наверх и опрокинул на спину, подминая под себя. Всматривается в мое лицо, в мои глаза, и я не пойму, чем он настолько ошарашен, ошеломлен. Тяжело дышит и, не отрываясь, смотрит мне в глаза. Наклоняется к моему рту и обводит мои губы кончиком языка, заставляя затрепетать и ощутить, как сильно потянуло низ живота. И вдруг его губы жадно сминают мои, язык впивается в мой рот, обвивается вокруг моего языка и трётся об него. Жадные мужские руки раздирают на клочки платье на груди и обхватывают мою спину, заставляя выгнуться, податься вверх острыми от перевозбуждения сосками и ощутить, как голодный мужской рот скользнул по шее вниз, кусая кожу, к ключицам, как обвел языком один сосок, потом другой и осатанело втянул их по очереди в рот. Мои глаза закатились, а покалывания между ног стали сильнее, ярче.
И я ощущаю его губы, они впиваются в мое тело, он лижет его. Он полностью вылизывает его сверху до низу. И мне кажется, что язык очень шершавый, длинный, от этого ощущения намного острее, и по коже высыпают ворохом мурашки, я вся наэлектризована, я дрожу и выгибаюсь, мои ноги распахнуты, и я ужасаюсь собственной бесстыжести…но не могу остановиться. С губ срывается умоляющее «пожалуйста».
И его рот накрывает мою плоть, от невероятного ощущения все тело пронизывает током настолько сильно, что я кричу, а когда наглый язык начинает быстро трепетать на самом кончике клитора, меня выворачивает, выгибает пополам, так, что голова запрокидывается назад, пальцы спиваются в ковер, а напряженные колени распахиваются еще шире. Этот сумасшедший язык скользит ниже, проникая внутрь меня, вбиваясь, как змея, вылизывая изнутри, и снова порхает на пульсирующем узелке, пока не ощущаю словно вакуумом горячесть его рта, из меня выдирают, вытягивают, высасывают адский крик, и мне кажется, что я умираю, что моя кожа задымилась, а от наслаждения все тело свело судорогой и еще одной, и еще. Я сокращаюсь и кричу, громко, надсадно. Я ослепла и оглохла от удовольствия…а потом этот рывок внутри и дикая заполненность по самые края. С его хриплым рыком.
Замерла и распахнула глаза, встретившись с его взглядом. Бешеным, мрачным, звериным. Снова это напряжение. Я ощущаю его в воздухе, в наэлектризованности кислорода. Таком, что, кажется, каждая молекула вот-вот взорвется. Меня буквально разрывает его плоть, и эта наполненность продлевает наслаждение.
– Я…могу сожрать тебя…, – хрипло шепчет он и хватает меня пятерней за лицо, – каждое мое движение может возродить зверя, и он не пожалеет тебя.
– Значит, я умру в твоих объятиях…не жалей!
И я умирала… не от боли, а от безумного удовольствия, от каждого толчка его плоти моя словно таяла от чувствительности, распятая под его телом, распластанная на ковре. Под бешеным натиском, под толчками, которые становились все быстрее, хаотичнее, невыносимей. Так, что я закатывала глаза и снова кричала. Его рот, его губы. Они лизали, кусали, метили мое тело. Оставляли следы на шее, на груди, на ребрах. И с каждым движением члена внутри меня я возносилась все выше и выше, пока снова не заорала, впиваясь в него ногтями, оплетая бедра ногами, ища его губы, чтобы кричать в них, задыхаясь от еще одного оргазма.