Волчья луна
Шрифт:
Фред опять задумчиво помолчал.
– Я никому не скажу о том, что услышу от вас.
Еще немного подумав, Фред пожал плечами.
– Полагаю, не будет ничего плохого, если я расскажу о том, что все здесь уже и так знают. Эти Блейкни жили в здешних лесах с незапамятных времен.
– Где именно?
Фред махнул рукой куда-то за плечо Логана, в сторону юга-запада.
– На краю этой глухомани у них большое беспорядочно застроенное поселение.
– Какого рода?
– Их не беспокоят любопытные чужаки, это уж точно. – Фред пожал плечами. – Они давно
Логан отодвинул непочатую бутылку пива в сторону.
– Согласен, звучит странно. Но почему кто-то думает, что они имеют отношение к этим убийствам?
– Во-первых, в наших краях мало медведей. Время от времени их теперь замечают в районе Высоких вершин, хотя они и избегают встреч с людьми. Во-вторых, с детства я слышал много странных историй об этих Блейкни – и именно из-за тех историй, я думаю, что они способны на убийство… и не только.
– А что это за странные истории?
Фред сделал изрядный глоток пива.
– Они слишком долго жили обособленно в своей лесной глуши. А такое житье, как вы понимаете, сильно меняет людей. Но, судя по рассказам, этот клан всегда отличался злобностью и жестокостью. Такие вот дела, и… к тому же в семидесятых годах здесь у нас часто пропадали дети… – Удрученно вздохнув, он добавил: – Об этих пропажах умалчивали, но всем известно, кто их умыкнул… и зачем.
Фред уже разговорился, но Логану все равно не хотелось самому спрашивать, зачем же умыкнули детей. Он просто вопросительно поднял брови.
– Для ритуалов. Тайных обрядов. И я имею в виду не черную магию… а нечто пострашнее. Эти Блейкни якшаются в лесной глуши с дикими животными… в общем, противоестественно, как говорится. Но такое общение с природой позволяет им стать ее частью. Порочной частью. Как знать, в кого они там превращаются и на что способны, приняв иное обличье?
– Да, есть от чего встревожиться. Но все-таки зачем им могло понадобиться убивать тех туристов?
Несмотря на то что в баре никого, кроме них, не было, Фред склонился к нему еще ближе и тихо произнес:
– Я могу вам объяснить это всего в двух словах: дурная кровь.
Вернувшись в машину, Логан коротко записал разговор с барменом Фредом, потом просмотрел все свои сегодняшние записи. Все его собеседники в Пиковой ложбине сходились в двух мнениях: никакой медведь не причастен к смерти этих туристов и в убийствах замешан клан Блейкни. Но как именно замешан, никто не мог или не хотел сказать.
Финальный сегодняшний пункт его поисков, таким образом, казался очевидным.
Он включил зажигание и медленно проехал по главной улице к ее пересечению с дорогой 3А. Когда он попросил Фреда дать ему более точные указания местонахождения поселения Блейкни, Фред – после многочисленных предостережений относительно опасности попытки их посещения и ужасающих предсказаний последствий такой попытки – в итоге сдался.
– Надо проехать дальше на запад, может, около мили, там слева увидите ответвление, – сообщил он, – его трудно заметить, никаких указателей или вывесок, ничего. Единственная возможность заметить этот путь – знать, что вам нужно искать грунтовую дорожку, которая пересекает тот участок шоссе.
Свернув с улицы на дорогу 3А, Логан глянул на счетчик пробега. Часы показывали всего четверть пятого, но под густым, заслоняющим небо лесным пологом было по-вечернему сумрачно. Проехав по шоссе от поселка Пиковая ложбина чуть больше мили, он заметил ответвление и предположил, что это и есть путь к территории Блейкни: на юг, изчезая в лесу, уходила грязная, глубоко изрезанная колеями дорога, чуть шире, чем просто тропа. Согласно словам бармена Фреда, ее действительно с трудом удалось разглядеть.
Осторожно свернув с шоссе, он начал медленно, с треском и кряхтением, продираться на своем «Лотусе» по этой просеке. Она была такой узкой и тесной, что ветви деревьев хлестали и скребли бока его маленького родстера. Ему удалось проползти вперед около четверти мили, но потом он остановил машину в углубившихся колеях: подвеска уже дважды скребла по земле и он побоялся вести машину дальше. Развернуться здесь явно невозможно, так же как и разъехаться со встречным автомобилем: ему пришлось попросту оставить машину на дороге.
Джереми попытался открыть водительскую дверцу, но живая преграда подлеска, стиснувшая бока машины, сделала это невозможным. В итоге ему пришлось приоткрыть складной верх и вылезти через ветровое стекло. Спрыгнув на землю, он помедлил немного, собираясь с мыслями, оценивая обстановку и отпуская на волю свою сверхъестественную чувствительность.
На этом пути, представлявшем собой нечто чуть большее, чем просто протоптанная лесная тропа, сырость ощущалась гораздо больше, чем на шоссе. Окружившие его пушистые ветви сочились холодной влагой, а от земли поднимались пронизывающие до дрожи туманные испарения. Он оглянулся на свой родстер, торчавший в зарослях, точно пробка в горлышке бутыли. И вновь Логан почувствовал, еще более отчетливо, свою чужеродность в этих дебрях… уже не по одной, а по двум причинам.
Начав пробираться дальше по этой прихотливо извитой дорожке, он осознал, что лес становится все дремучее и непроходимее, отметив заодно еще одну особенность. Целый день – пока он ехал к Пиковой ложбине и бродил по поселку – он слышал птичье пение. Но здесь стояла полная тишина. У него появилось сильное впечатление, что сам лес к чему-то прислушивался. Он продолжил тихо, чуть ли не на цыпочках, продвигаться вперед.
Очередной поворот тропы неожиданно вывел его на небольшую вырубку; грубо обрубленные с двух сторон от тропы ветви деревьев и кустов были свалены в развалистые гниющие кучи. Лезвие большого тяжелого ножа типа мачете со старой резной рукояткой глубоко вонзилось в ствол ближайшего красного клена. Но вовсе не это привлекло внимание Логана, заставив его резко остановиться в состоянии, близком к недоверию.