Волчья жена. Глава 4
Шрифт:
Я посидела на кровати немного и решительно слезла. Нечего тянуть, чем дальше тем глубже раны и дольше закрываться они будут. Лучше сразу голову на плаху, чем через пыточную к смерти идти. Может передумал он за четыре лета? Может не нужна я ему больше? Вона как заговорил - отравила я его. Пойти надо, спросить да признаться, авось миром решим, на том и разойдемся.
– Вацлав!
– Позвала я с крыльца.
Нет ответа. Разве что гром над головой старым филином ухнул. Я спустилась по скользким от воды ступенькам, держась за перила.
Дождь бы теплый. Хлесткие струи за миг вымочили меня до нитки.
– Ай!
– взвизгнула я - молния совсем рядом ударила. Ослепила на миг, но и путь указала, а крик мой гром следом грянувший проглотил и не подавился. Ох мамочки, это что же делается-то? Это чье неспокойное сердце столько слез скопило и боли? Утихомирить бы грозу, пока беды не случилось, но то к Агнешке надо. Она у нас ведьма. Задумавшись, я опять потеряла ориентир. Подумала, постояла и позвала снова:
– Вацлав!
– крикнула что мочи было.
И тут же рядом тепло живое почуяла. Князь меня за плечи схватил и тряхнул по обыкновению, а я рассмеялась только. Так-то лучше, чем бессильно дерево крушить. И мне вины меньше. Пусть хоть до тела синего изобьет, мне только легче станет: вроде как отплатила.
– Долго ты меня еще мучить будешь, Янэ?
– прорычал мужчина.
– За что ты надо мной так измываешься? Раз не люб я тебе, так хоть не позорила бы!
– Разве я тебя позорю? Разве я тебе на шею вешалась камнем да к реке тянула на донышко? Нет, Князь, ты сам меня выбрал, брата родного не пожалел, да за кого? Сейчас бы я еще поняла, а тогда... Тогда без слез взглянуть нельзя было.
– Был бы я волен - не выбирал!
– прошипел волк.
– А хоть не волен, пусть сердце, проклятое, горит, а разум принять не может. Язва ты и стерва, а все одно маюсь. Вот рядом ты, но не здесь и не со мной, - Князь дышал часто, шумно. Ладони его горячие прожигали сквозь мокрую рубаху. Говорил он резко, отрывисто, лаял будто. И лай его в кожу впивался крючьями раскаленными - голос звучал неподдельной болью. Даром что мужик, вона как его раскровило!
– Женщина, жена сильной делать должна, а я слаб стал. Знаешь о чем говорят? Что хватку потерял, с девкой не могу сладить, смогу ли со всем остальным? Мне за четыре лета дважды вызов бросали до смерти. Второй раз чуть не полег, так велико было искушение горло подставить. И не потому, что силы нет, а потому как устал. Ждать. Надеятся. Верить. Ожидание оно кого хочешь сломает.
– А ты не жди, Вацлав. Не дождешься ты меня никогда, - прокричала не то угрозу, не то обещание. Он отшвырнул меня, но снова поднял и опять тряхнул.
– Вот, вот оно, Янэшка, - протянул он.
– Вот и чем говорят! Другие бы на моем месте подарками завалили, обещаниями соблазнили, а не помогло, так к стене развернули, юбку задрали и женой сделали, а я терплю, каждый раз на твое "нет" натыкаясь. Только, только не намерен я больше твои отказы терпеть...
Оборотень разжал пальцы, отпуская меня.
Я вдохнула. Хоть не бежала, а дыхание срывалось.
Чиркнула молния, выхватив из темноты фигуру мужчины. Он стоял вполоборота, развернув плечи и опустив руки. Чуть наклоненная голова. Волосы закрыли лицо. Сквозь их рваную простыню безумием блестели глаза. Отсвет небесного огня облизнул удлинившиеся клыки, торчащие из-под оскаленной верхней губы. Князь был на грани оборота и ждал он одного - когда я побегу прочь. Он собрался меня загнать. Как дичь!
Горько. И солено. Когда же я успела расплакаться? Не даст мне волк уйти. Гордый он, а я по его гордости ряженым фазаном прошлась. Не простит.
– Что ж...
– Заставила себя остаться на месте. Подарки ты мне не дарил. Обещаний никаких не давал. Ну так давай!
– Я сжала кулаки. Вацлав не двинулся.
– ДАВАЙ!
– Вызверилась я. Торопливо рванула сарафан. Переступила через него. Стянула рубаху.
– Вот она я! Бери!
А он всё так же стоял.
И молчал. Только руки подрагивали.
Я подошла вплотную. Взяла его руку, со злостью дернула и на свою грудь положила.
– БЕРИ, ПЕС!
– Прошипела с ненавистью ему в губы. И сама поцеловала.
Тотчас он опрокинул меня в грязь и сам навалился следом. В уши залилась вода. В спину больно уперся камень. Глаза заливал дождь. Но это мелочь, это и потерпеть можно. А вот другое... Жадные шарящие по телу руки. Раненные укусом губы. Взрезанная на ключице кожа.
Вацлав сопел и возился на мне, слепо тыкаясь ртом по моей коже. Нелепый в своем рвении. Жалкий в нетерпении. Противно до тошноты! Я ощутила его руки промеж ног. Оголенную кожу. Стоящие дыбом волоски на его ногах. И... Я закрыла глаза и стиснула зубы, Чтобы не закричать.
Ну!
Тяжесть исчезла...
– Аааргх!
Ком грязи шлепнулся на лицо. Я свела ноги и села. Скосила глаза на Вацлава. Он стоял на коленях подле меня и лупил землю. Под кожей ходили сухие мышцы. Волк рычал и стонал. А потом запрокинул голову и протяжно завыл, изогнувшись дугой. Сердце дрогнуло. Не по живым так воют - по мертвым...
– Прости!
– Из глаз брызнули слезы.
– Прости меня, Князь!
– Потянулась к нему, приникла сзади и обняла за плечи, прижавшись щекой к спине.
– Прости, дуру странную, но не смогу я с тобой жить. Хочешь, убей сразу, а нет, так отпусти с миром. Клянусь, уеду и никогда о себе не напомню. Я ведь другого люблю, Князюшка, - он вздрогнул и закаменел под моими руками.
– Не хотела я, да не сладила с сердцем собственным. Пожалей нас, отпусти, а?
– Я переползла вперед, к лицу оборотня.
– Что хочешь для тебя сделаю, только не губи и не ломай...
– Обхватила его лицо руками и прижалась лбом ко лбу.
Он сгорбился.
Медленно поднял руки и положил свои ладони на мои. Закрыл глаза.
– Отпущу, Янэшка, - прошептал он.
– Ты же видишь, слаб я против тебя. Ты иди сейчас в избу, умойся и спать ложись.
– А ты?
– Погладила большим пальцем кожу мужчины.
– Ты как же?
– Я посижу тут еще. Приду потом. Иди, Янэ.
Я поднялась, подхватила с земли сарафан, рубаху и поплелась к дому, думая о волке. Не было в его голосе ни насмешки, ни ехидства. В нем вообще ничего не было. Мертвым был голос Вацлава. Я вздрогнула, вспомнив вой Князя. Себя, видать, поминал. Живого еще...