Волчья жена. Глава 6
Шрифт:
Сбор для отвара был. Я быстренько сготовила его по-правилам, собрала все для лечения перелома и вернулась.
Мужика на стол успели переложить. Туда я и уселась. Переложила голову оборотня к себе на колени, зубы ему разжала и по глоточку отвар влила, потом рукой занялась: кость вправила, лубки наложила и белой глиной обмазала.
Закончив, подошла к Вацлав и заявила:
– Я с вами пойду за Агнешкой.
– Думать не смей!
– оторвался от тихого разговора с подручным Князь.
– Хорошо, - скрипнула зубами от злости.
– Думать не буду, а с вами поеду!
– Нет!
– решительно ответил волк.
– Не запретишь...
– прошипела я.
Косень,чуя запах горелого, поспешил из избы выйти.
– Запру, - пригрозил Вацлав.
– Не посмеешь!
– глянула с вызовом.
– Моя кровь понадобиться может. Один глоток Агнешке разум вернет. Нам бы с ней поговорить, узнать что они такое колданули, что мы вести себя как люди стали, а не как кролики бешеные по весне. Опять же, выяснить кто нас околдовал не помешает. Ежели такая паскуда на груди пригрелась, то кто знает кого еще цапнуть успела!
– Нет, Янэ, опасно это. Ты постоять за себя не можешь - упырь одним ударом перешибет.
– Что же ты из меня дуру непроходимую делаешь, Князь?
– топнула ногой.
– Я к упырю лезть не собираюсь. Дождусь, когда вы их тепленькими приволокете, тогда подойду тихонько, авось не дотянутся до меня упыренные лапы! Ик!
– тьфу, опять неласковая привязалась... Как бы от этой напасти избавится? Вода и то не всегда помогает.
У Вацлава разве что пар из ушей не повалил. Ноздри мужчины раздувались, глаза зло поблескивали. Думал, испугаюсь? Да нет - перебоялась я...
Волк резко с лавки встал, ко мне подобрался, за плечи схватил и просвистел в лицо:
– Останешься дома. Играшу скажу, чтобы глаз с тебя не спускал. Из рук твоих ни еду, ни питье не брал. С тебя станется мужика потравить по блажи! А дуру, ты, Янэ, сама из себя делаешь. Зачем вчера с Башиком языком сцепилась?
– Так то Башик! Нет бы промолчать, а он нос свой длинный сунул! И куда? Да прямо под подол мне! И я это терпеть обязана? Ик!
– вот же... зараза зеленая пупырчатая!
– Вот именно! Башик то! Пастух! Пусть не умный, зато свой! Нешто его не знаешь? Прошла мимо и здорова, а ты потеху бесплатную всему Сосновому устроила...
Кровь прилила к щекам. Не нравится ему? Так пусть руки не тянет и жизни не учит. Мой лоб и шишки мои, так пусть и медведь тоже моим станет!
– Ты бы вышел и посмеялся вместе со всеми. Чего же в избе сидел? Или смелости не хватило?
– Замолчи!
– прошипел Вацлав.
– Не понимаешь ты доброты, Янэ...
А меня несло к речке с крутых бережочков, и катилась я все быстрее в холодную воду, глубины не ведая.
– Только и можешь, что уголья из печи выгребать? А руку в пламя сунуть боишься? Слаб ты против меня, Князь!
– по самому больному его ударила.
Оборотень побледнел. Пальцы на моих плечах в тиски превратились. В глазах лед знакомый, да вьюга зимняя кружит. Тут я поняла - накажет. Прямо сейчас и накажет за слова мои несдержанные...
Он поцеловал. Сперва больно и жестко, но затем пронзительно и до того сладко, что мне самой захотелось испить поцелуй до дна. Мои губы раскрылись, тело обмякло в руках Вацлава, а руки к груди оборотня потянулись.
И мир надвое раскололся.
В той, первой далекой половине, Вадька остался и мои обещания ему, Спотыкачки и четыре лета вдали от Соснового, а в этой, близкой и жаркой части, был только волк. Его губы. Его тело. И я...
– Я думал вы разводитесь!
– брякнул Косень.
На меня будто ушат колодезной воды вылили.
Мамочка моя покойная, что это я делаю?!
Вацлава оттолкнула, дрожащей рукой губы вытерла и во двор вышла, желая сгореть со стыда.
Вадька...
Я обняла ворот колодца.
Это что же за выверты такие со мной творятся?
Сама, сама к волку руки потянула! Впору вешаться...
Я достала ведро воды, бухнула его на лавчонку, да так неловко, что упало оно, окатив мои ноги ледяной водицей.
Я пнула ведро раз, другой. Полегчало! А ну еще немного для успокоения-то...
– Янэ, а ведро-то в чем перед тобой виновато?
– Вацлав подкрался незаметно.
– Не подходи!
– выпалила я и руку перед собой выставила.
– Не подхожу, - миролюбиво согласился мужчина.
– Ты чего взъерепенилась?
– А ты чего целоваться полез?
– меня затрясло. Я боялась не волка - себя!
– Да глупости твои слушать надоело.
– Чегооо?!
– тряхнула головой.
– Так ты мне просто-напросто рот заткнул?!
– вешаться расхотелось, а вот Князя повесить... Вацлав пожал плечами: дескать, понимай, как хочешь.
– Все равно это ничего не меняет. Я другого люблю!
– и нос задрала. Пусть знает!
Оборотня передернуло. Он усмехнулся широко и зло и сказал:
– И о нем думала, когда я тебя целовал? Ну, скажи мне это, Янэ!
Я молчала. Кусала губы. Чуяла, если скажу, то сломаю что-то в себе, в Князе. Оттого зубы сжала и язык прикусила, чтобы слова колючие не смел говорить, которые на кончике уже вертелись.
Волк хмыкнул, не получив ответа.
– А все же есть в тебе что-то хорошее, - пробормотал мужчина, развернулся и пошел к избе.
Земля ушла у меня из под ног. Откуда взялось ощущение, будто падаю я в бездну, и если не сделать что-то прямо сейчас, то падать буду целую вечность, а выбраться мне и вовсе не суждено.
– Мы разводимся!
– крикнула в спину Князю.
– Ты сам меня отпустил!
Вацлав обернулся.
– А ты сама-то уйдешь, Янэшка? А если сможешь, то не пожалеешь потом?
Мой ответ ему был не нужен. Да и не было у меня слов - так и застыла у колодца, рот нараспашку раскрыв.
Будь он проклят...
Только толку от моих проклятий, коли дара ни грамульки нет!
Досталось опять ведру...
***
Играша я таки опоила.
Как наказано было, он из моих рук ничего не брал, так я сонника в ведро с питьевой водой опрокинула. К обеду дядька и свалился. Я его на кровать отволокла, укрыла простынкой и к княжьей избе побежала, прихватив утречком собранные пожитки в дорогу. Коника своего запрягла и к Лешему поскакала. Мне десятку своим ходом ни за что не догнать, да и куда точно они направились, мне неведомо. Лешего я позвала, как в лес въехала. Он явился сразу в образе юнца зеленоволосого.