Волд Аскер и симфония дальнего космоса
Шрифт:
Пора маневрировать, а не то врежусь в Землю.
Опять зажигается монитор связи. Прямой вызов с "Тусы счастливой". Знали бы они, как мне сейчас не до них! На экране появляется полковник. В парадном мундире. За его спиной видны все старшие офицеры базы, тоже при параде. Это ещё что за цирк?
– Лейтенант Волд Аскер! Я рад предоставленной мне чести сообщить Вам об указе президента Земной Федерации о награждении Вас орденом Горящего Сердца и Знаком Почета за самоотверженное поведение и успешный перехват кометы А-5337!
В ответ на это положено отвечать: "Служу Земной Федерации!".
– Служу Земной Федерации! – гаркаю я в лучших традициях пехотного сержанта, выпрямляюсь в пилотском кресле по сидке "смирно" и отдаю воинскую честь. Хотя лично я этот перехват успешным не считаю. Ради отдания чести мне приходится оторваться от подготовки манёвров.
– Награды будут вывешены в парадном зале школы, где вы учились. Весь состав нашей базы и, я полагаю, весь состав космического Флота, гордятся вами и вашим героическим поступком. Память о нём… – начинает полковник одну из тех речей, от которых мне гарантированно становится дурно. Прерывать начальство нехорошо, но, если верить моему расчету, времени у меня совсем мало.
– Простите, сэр, я выхожу в открытый космос.
– Э-э, отставить, не уходите, какой космос, – ошарашено говорит полковник, – у нас по плану ещё связь с вашими родственниками, на базе многие хотели бы сказать вам слово, ещё у нас запланирована трансляция парада мальчиков – космоскаутов в вашу честь…
Мне показалось, что я ослышался.
– Кого? Каких мальчиков?
– Отряда космоскаутов. Они победили в соревновании отрядов. Принято решение присвоить их отряду ваше имя… в качестве награды.
Тут я понимаю, что меня неправильно поняли, и меня начинает разбирать смех.
– Тогда уж лучше балет Гранд – Опера в обнаженном виде. Сэр! Я не собираюсь поканчивать самоубийством. И не собираюсь погибать вообще. Мне необходимо провести в космосе ряд работ. Простите, у меня нет ни секунды времени. Я пришлю вам файл с расчетами чуть позже. Конец связи.
Я выскакиваю из-за пульта управления и втискиваюсь в шлюз. Маленькая 15-минутная экскурсия убедила меня в реальности моего замысла. Обычно реактор защищён со всех сторон. Мне будет достаточно, если будет защищено только мое направление. Это позволит слить из защиты реактора целую тонну воды. Мне больше не пригодятся направляющие для ракет, герметизация, теплоизоляция и целый ряд других устройств. Их массу можно будет использовать для увеличения тяги. Закон физики – тяга равна произведению массы на скорость отталкивания. Увеличив массу, увеличим и тягу.
Я возвращаюсь на корабль, дожидаюсь коррекции орбиты и выключаю реактор. Следующие два часа я очень занят. Я режу все ненужные части корабля и складываю их в пустой водяной бак, специально отрезанный для этой цели. Туда же идут лишние запасы пищи и санузел со всеми его запасами. Всё это я привариваю к выдранной из машинного отсека мембране, а её саму прикрепляю к срезу сопла с помощью огромного мешка, сделанного из мягкой герметизации машинного отсека. В сопло я закладываю мешок с сотней литров воды. По моему разумению, когда начнёт работать реактор, вся эта вода испарится, и давление в сопле сильно повысится. Затем, когда давление станет достаточно большим, сорвёт зажимы, и вся эта масса начнёт ускорятся на полную длину мешка, пока его не сорвет. За счет отброшенной массы я получу дополнительное ускорение. А если и нет, то хоть корабль станет легче.
Ещё один час я занят тем, что отдыхаю и пью воду, столько, сколько могу в себя втиснуть. В спасательной ракете запасы очень ограничены, и отдавать за просто так все запасы питьевой воды я не хочу. Когда я, подустав от этих героических деяний, возвращаюсь за пульт управления, меня ожидает сообщение с текстом "включите видеосвязь для получения трансляции". Я включаю видеосвязь и обнаруживаю женскую часть балета Гранд – Опера в совершенно обнаженном виде. Кто-то, невидимый для меня, подает им сигнал о начале связи, и они начинают сцену из балета "Покорение звёзд". Очень хорошо танцуют. Проклятие! Я же пошутил.
Кося одним глазом на экран, отправляю файл с расчетами курса и включаю реактор. На экране опять появляется полковник.
– Лейтенант, видите ли вы трансляцию? Нравится?
– Да, сэр. Они очень красивые и прекрасно танцуют.
– Эта трансляция только для вас. Нам для вас ничего не жалко. Балерины труппы с большим удовольствием согласились выполнить пожелание офицера, пожертвовавшего собой ради спасения планеты, – напыщенно говорит он. Ага, ничего им не жалко, кроме спасательной экспедиции. Я просто плачу от умиления.
– Вам придётся несколько огорчить их, сэр. Если всё пойдет по плану, меня должен подобрать корабль со станции ВА-18. Подробности в файле. И передайте балету мое искреннее восхищение.
– Я изучу сообщение, – торжественно сообщает полковник и исчезает с экрана.
Ох, но до чего балерины хороши!
Приходит подтверждение из ЦУПа. Меня будут ждать в расчетной точке.
Через сорок минут сходят зажимы, и я получаю такой толчок в спину, что темнеет в глазах. Смотрю на акселерометр. Двадцать "g"! Очень неплохо. Вот только прирост скорости совсем небольшой, всего каких-то двадцать метров в секунду. И это из тех трёх километров в секунду, которые мне надо набрать! Но зато теперь корабль легче. Целый час я работаю двигателем, а затем перехожу в спасательную шлюпку и стартую. Прощай, мой верный 257-ой! Ты честно выполнил свою задачу и спас меня. Я грустно провожаю взглядом мой верный корабль, уходящий в космос минимум на два года. До этого времени все экспедиции к нему будут сопряжены со слишком большими энергозатратами. Впрочем, долго этой картиной мне любоваться не приходится. Спасательная шлюпка – она только так называется, на деле это та же боевая ракета, только слегка измененная внутри. Диаметр "жилого отсека" у неё аж целых 80 сантиметров при длине два метра, а иллюминатор маленький – маленький. Мой перехватчик быстро уходит из поля зрения, а компьютер ракеты считает нужным включить двигатели. А двигатели у нас от боевой ракеты, мощнейшие. И положение у меня самое нехорошее, ускорение голова – ноги самое тяжелое. Но теперь уже не повернуться. Мое сознание сползает куда-то к ногам.
С некоторым запозданием вспоминаю, что не стёр со второго компьютера набранные игрушки. Через часик он перейдет в ждущий режим и запишет всё, что есть, на золоченый жесткий диск, который сохранится даже после пролета возле Солнца. Если полковник через два года всё ещё будет точить на меня зуб, мою задницу подадут ему на блюдечке. Надо будет поговорить с ребятами из отдела обеспечения навигационных компьютеров. Впрочем, вряд ли спасательная экспедиция будет направлена с нашей станции. Скорее всего, буксир уйдет с Луны, оттуда дешевле.
Следующие пять суток я допиваю последний литр воды и слизываю конденсат с холодной стороны корпуса шлюпки. Когда через пять суток меня подбирает корабль с BA-18, я сплю и не желаю просыпаться. Я даже не сразу осознаю, что ради меня прислали не одноместный перехватчик, а полноценный транспорт с медицинской командой.
Глава 6. Госпиталь
Я лежал на настоящих белых простынях, на настоящей кровати, а через настоящие открытые окна врывался вкуснейший, свежайший весенний ветерок. Для того, чтобы понять, насколько вкусен земной воздух, надо просидеть три года на орбитальной станции, на которой воздух поступает в жилые отсеки либо из баллонов, которые привозят из химического реактора на Луне, либо из устройств регенерации воздуха. Первые дни я приводил в ужас медперсонал тем, что всегда просил держать окна открытыми. "Там же холодно, целых 17 градусов, можно простудиться! А у нас кондиционер, автоматическое поддержание влажности и стерильности". Нужен мне их машинный воздух, когда можно открыть окно и наслаждаться запахом листвы, и дождя, тысячей других запахов, а не только запахом отдушки моющего порошка, как на станции. Я лежал и наслаждался и запахами, и тем, что занавески на окнах могут шевелиться от ветра, и тем, что пол под ногами не дрожит и не кружится (на станции пол от работы механизмов всегда немного вибрировал). Осложняло ситуацию только то, что я должен был написать письмо отряду космоскаутов, которому таки присвоили мое имя.