Волею богов
Шрифт:
– Двести. Точно нет?
– Точно, и не просите, - мужчина бесцеремонно вырвал атлатль из рук гостя, положил его на место и прошёл в другую комнату.
Несауальтеколотль взвалил тяжёлый груз на плечи, и печально двинулся к выходу.
– Постойте, - у самого дверного поёма окликнул его оружейник, - Вы же умеете рисовать лики богов?
– Конечно, - отвечал Голодная Сова, не понимая, к чему клонит торгаш.
– Видите ли, господин. Я - человек простой, как рисовать богов не знаю. Но хочется мне сделать мой товар лучшим во всём городе. Вот если я украшу его образами великих, то воины будут покупать всё у меня. Ведь они захотят заручиться поддержкой свыше. Правильно? Нарисуйте мне несколько образцов, а я перенесу их на свои изделия. Ну а с Вас тогда двести бобов, мера соли, перца
– Чернила-то у тебя есть?
– недоверчиво спросил священник.
– Не извольте беспокоиться, всё есть.
– А рисовать на чём?
– Право даже не знаю, мы, люди бедные, бумаги не держим, да и не зачем нам она, мы же ни читать, ни писать не умеем. Нарисуйте вот тут на стене, - хозяин показал на участок ровной сухой глины.
– Эх, ладно, хитрый койот, неси чернила и кисть, - согласился жрец.
Пришлось надолго задержаться в доме изворотливого торговца. Юный служитель начертал не менее десятка разных мотивов. А делец причмокивал и потирал руки, предвкушая скорую наживу. Домой жертвователь вернулся незадолго до полуночи, зато прекрасный атлатль теперь был у него.
Несауальтеколотль долго не мог заснуть. На смену радости от скорой встречи с другом пришла тревога. Он ведь никогда не отлучался надолго от соплеменников, не жил среди других людей. Угрожает ли ему опасность? Если всё пройдёт по плану Истаккальцина, то нет. Но на чужбине следует ожидать чего угодно. Вдруг атокатеки решат сбросить власть Тламанакальпана? Такое уже бывало в двух других деревнях. Конечно же, последовала незамедлительная расплата, но убийство посланника из столицы как раз и стало поводом для карательной операции.
Утро выдалось туманным. Надев новые присланные вечером сандалии и повязав простой плащ, юноша взял мешок с вещами и направился к пристани. Мокрые от росы каменные плиты мостовой скользили под ногами, влажный воздух заставлял дышать чаще без чувства насыщения. Сонные дома неясными тёмными силуэтами выстроились вдоль улицы. Казалось, и природа, и здания, и люди спали или даже умерли, а только он один нарушал спокойствие почившего мира, шлёпая ногами в рассветной тишине. Голодная Сова пришёл через ворота городской стены и спустился по лестнице, вырубленной в скалах. Из белой пелены, словно призраки, один за другим выступали, стоящие в воде кипарисы. Безветрие - Длинные пряди мха пачтли даже не колыхались. Никакой ряби на зеркальной блестящей глади озера. "Неужели я уже прибыл в мир мёртвых?" - подумал жрец и содрогнулся от мысли - настолько недвижимым представало всё вокруг в спустившемся на землю облаке. Тем более чужеродным и пугающим показался пронзительный крик болотной птицы. Зачем он тут?
У каноэ, привязанных к вбитым в берег кольям, стоял первосвященник, рядом переминались с ноги на ногу двое слуг. Видимо, они принесли поклажу. В долблёнке уже сидел лодочник, немолодой человек в одной набедренной повязке, несмотря на холод, - видимо из тоуэйо. Он кивал головой и о чём-то беседовал с Хозяином Белого Чертога. Попрощались быстро. Истаккальцин дал последние указания, пожелал счастливого пути и растворился в тумане, а Несауальтеколотль сел в утлое судёнышко и отплыл навстречу неизвестности.
Гребец оказался молчаливым. Равномерные удары весла о воду убаюкивали. Глаза закрывались сами собой, тело обмякло, словно кукурузная каша - сказывалась бессонная ночь. Подложив мешок с вещами под голову, парень завернулся в плащ, лёг и растянулся в блаженной неге. Руки и ноги налились тяжестью и отказывались двигаться. Густую тишину нарушали лишь ритмичные всплески воды то по одну, то по другую сторону. Над головой проплывали длинные ветви болотных кипарисов, увитые лозами и укутанные, словно разорванным саваном, длинной бахромой пачтли. Мысли смешались и превратились в одну монотонно кружащую в голове массу. Незаметно для себя Несауальтеколотль погрузился в тревожный неглубокий сон.
Когда молодой жрец проснулся, солнце стояло уже высоко. От утреннего тумана не осталось и следа. Лодка быстро шла по большому открытому пространству воды, затянутому широкими листьями кувшинок. Далеко впереди вставала стена высоких деревьев - видимо там находился очередной мелкий участок. А чуть поодаль, обгоняя каноэ, следовала
Заночевали на небольшом островке. Юный служитель заметил следы старого костровища, видимо, местные жители периодически останавливаются здесь на пути. Угрюмый гребец, молча, собрал дрова и развёл огонь. Ели в тишине, каждый своё. Несауальтеколотль попытался разделить трапезу, но дикарь наотрез отказался и презрительно смерил парня глазами. Над затопленным лесом взошла бледно-жёлтая, словно тортилья, луна, по одной высыпали на небосводе маленькие яркие звёздочки. А вот и Венера - вечерний облик Владыки Зари Тлауискальпантекутли. Дневной гомон уступил место тревожным ночным звукам. Совсем рядом над головой раздался леденящий кровь крик сипухи, похожий на громкое шипение змеи. Вскоре перевозчик и вовсе повернулся спиной. Он глядел на костёр и напевал что-то себе под нос. Возжигатель копала прислушался и сначала не поверил своим ушам. В бормотании спутника он разобрал слова "Хозяин Смерти", "Смертный час" и "Великий Мертвец" на языке жителей Атекуаутлана.
– О чём ты поёшь?
– осведомился жрец.
– Я призываю к защите духов смерти, - отстранённо проговорил лодочник.
– А почему их?
– недоумевал столичный посланник.
– Владыки смерти отмеряют каждому свой час и следят за тем, чтобы каждый погиб тогда, когда ему суждено. Если кто-то пытается погубить человека ранее, то это не нравится владыкам смерти. Никто не потерпит, ели без спросу полезут в его дела, - со вздохом ответил тоуэйо и посмотрел на луну. А жертвователь завернулся в плащ, откинулся назад и уснул под мерное потрескивание костерка да шелест ветвей в вышине.
Утром Несауальтеколотля растолкал попутчик. Вещи собраны, костёр потушен, каноэ готово к отправлению. Плыли быстро на северо-запад. Яркое солнце слепило даже сквозь полог затопленного леса. Большие открытые пространства чередовались с густыми дебрями кипарисов.
День уже перевалил за половину, когда утлое судёнышко вышло на середину большого безлесного участка. Здесь даже кувшинки не росли - видно, глубина составляла много больше человеческого роста. Внезапно вода по левому борту забурлила и в тот же миг прямо на путешественников выпрыгнул огромный крокодил. Тоуэйо резким движением повернул лодку. Смертоносные челюсти хлопнули, не схватив добычу. Тварь ушла на глубину, но уже через пару мгновений выскочила с другой стороны и с размаху рухнула головой на каноэ. Гребец и здесь не растерялся, а начал с силой молотить веслом по морде зверюги. Пошла кровь. Нехотя, рептилия оставила людей и вновь скрылась из глаз. Но ненадолго, вскоре послышался глухой удар о дно - посудину качнуло. Видимо ящер сменил тактику и решил перевернуть судно. Ещё и ещё. Умный, мыслит, словно человек. Крокодил бился всё сильнее, но до упора нагруженная долблёнка оказалась на редкость устойчивой. Перевозчик оглядывался с веслом наготове в надежде осадить разбушевавшегося хищника. "Чего сидишь? Сделай что-нибудь!" - вопил он. Пора вмешаться. Жрец поднял руки вверх и мысленно воззвал к Тескатлипоке. Нужно видеть цель. Но как на зло животное скрылось из глаз. "Греби!
– крикнул он, - Греби быстрее". Наконец-то. Показался кончик хвоста. Несауальтеколотль немедленно пустил в него стрелу тьмы. Крокодил метнулся в сторону - неверное решение. Парень немедленно добавил болевой шок - чудовище затряслось в конвульсиях. "Быстрее, трогай, плыви!" - заорал заклинатель, выпучив глаза. Тоуэйо не пришлось долго просить. Лодка быстро двинулась по направлению к лесу.