Вольф Мессинг. Видевший сквозь время
Шрифт:
– Умею.
– Адрес на посылке. Давай быстро, туда и обратно. Чем больше посылок разнесешь за день, тем больше получишь, понял, Вольф?
– А сейчас нельзя? – проглотив ком в горле, робко спросил Волик.
– Что сейчас? – не понял Анджел.
– Немного денег мне дать?
– Жрать хочешь?
– Пожалуйста, если можно...
Мужчина достал из кармана жилетки две монеты, протянул Волику:
– На, держи два злотых... Но сначала доставь по адресу посылку.
– Да. Спасибо. – Волик взял посылку и вышел через черный ход.
Он
Следующую посылку – тяжелый фанерный ящик – Волик тащил на плече, неловко изогнувшись... опять на трамвае и потом пешком... тяжело поднялся по лестнице. Позвонил в дверь. Ему открыл старик в теплой безрукавке-жилетке из овчины. Старик долго расписывался в тетрадке...
Следующая посылка – мягкий тюк, завернутый в рогожу. Волик тащил его, взвалив на спину, и едва передвигал ноги... И опять полутемный подъезд, широкая лестница с полустертыми ступенями. Звонок в дверь. Ему открыли, и он занес посылку в прихожую. Хозяин расписался в тетрадке...
И так до вечера. Он забирал посылку на почте. При этом хозяин почты пан Анджел что-то сердито выговаривал Волику, тыча пальцем в его тетрадь. Волик кивал и, взвалив на плечо очередную посылку, шел к двери. Потом он опять ехал на трамвае... шел пешком... входил в подъезды... звонил в двери... В тетрадке на пустом листе уже выросла длинная колонка фамилий людей, получивших посылки. Вот он вышел из дома, побрел по улице. Уже вечерело, зажигались витрины магазинов, фонари на улицах. Стучали колесами и конскими копытами запряженные экипажи, рычали автомобили.
Волик смотрел перед собой, и цветные круги расплывались перед его глазами. Почти на ощупь он дошел до ступенек какого-то подъезда и упал. Послышался чей-то возглас:
– Мальчику плохо! Мальчик упал!
– Эй, пан полицейский! Тут мальчик упал!
К столпившимся вокруг лежащего на ступеньках Волика людям подошел полицейский. Какая-то женщина в широкополой соломенной шляпке держала Волика за руку.
– Он совсем не дышит! Господи Иисусе, он, кажется умер!
Усатый полицейский наклонился над мальчиком, посмотрел внимательно на его лицо, потрогал щеки, тонкую шею и пробормотал озадаченно:
– И верно, не дышит, пся крев!
Женщина в соломенной шляпке с ужасом посмотрела на полицейского:
– Неужели он умер? Но почему?
– А я почем знаю? – огрызнулся полицейский. – Небось от голоду... Таких вот каждый день по улицам больше десятка подбираем!
– Несчастный мальчик...
Подошел средних лет человек, в пальто и картузе:
– Я врач. Что случилось?
– Да вот мальчишка... не дышит вроде... – развел руками полицейский. – Кажется, обморок у него с голоду... А может, другая какая хвороба...
Врач наклонился над Воликом, взял его руку, стал нащупывать пульс и проговорил озадаченно:
– Так у него пульса вообще нет! – Врач похлопал Волика
– Куда? В больницу? – спросил полицейский.
– Ну да, в больницу. А там в морг положат...
Два санитара в грязных белых халатах на носилках внесли Волика в приемное помещение морга, поставили носилки на большой, обитый жестью стол и начали раздевать. Волик лежал бездыханный. Наконец его раздели, и он лежал голый, тощий, похожий на нелепую куклу.
– Куда его? – спросил один из санитаров.
Приемщик, тоже в белом не первой свежести халате, послюнявил острие химического карандаша и написал на бедре мальчика крупными синими цифрами номер 78. Скомандовал:
– Несите в холодильник. На свободное место бросьте, – и стал записывать данные в толстый потрепанный журнал.
Один из санитаров легко поднял Волика, как мешок, перекинул тело через плечо и понес через приемное отделение к большой белой двери. Вдруг он обернулся и сказал:
– Слушай, а чего он мягкий? У мертвецов-то ведь тело твердое, а у него мягкое...
– Неси, тебе сказали! – повысил голос приемщик. – Успеет еще затвердеть.
В полумраке на деревянных трехэтажных стеллажах лежали голые трупы. Сквозь окна, забранные железными решетками, светила бледно-зеленая луна, придавая помещению морга вид еще более зловещий, чем при дневном свете. На одном из нижних ярусов находился и мальчик Волик. Он не подавал признаков жизни и ничем не отличался от других мертвецов.
Открылась тяжелая дверь морга, и неожиданно зажегся яркий свет. В морг вошел доктор Абель, а за ним еще четверо молодых людей в белых халатах и белых шапочках.
– Прошу, господа практиканты, – громко заговорил по-польски доктор Абель. Он был тоже в белом халате и белой шапочке, высокий, с густой черной шевелюрой и черными усами. – Прошу ознакомиться с заведением под названием “холодильник морга”. Здесь обретаются тела тех, чьи души отбыли, смею надеяться, в царствие небесное. В вашу задачу входит выбрать любой труп, который вам понравится (простите за подобное выражение), осмотреть его и сделать заключение о причине смерти сего несчастного. Даю вам пять минут. – Доктор Абель отодвинул полу халата, достал из кармашка жилетки золотые часы-луковицу, посмотрел на них и захлопнул крышку часов.
Практиканты разбрелись вдоль стеллажей, с брезгливым любопытством осматривая трупы: приподнимали руки и ноги, всматривались в лица, переворачивали мертвые тела со спины на живот.
– Пан доктор, он живой! – испуганно воскликнул невысокий толстячок, отпрянув от голого Волика. От испуга у него на лице выступила испарина.
– Понимаю, бывает, и мертвые восстают, и кресты ходить начинают, и даже ведьма в ступе и с помелом летает, – насмешливо проговорил доктор Абель.
– Честное слово, пан доктор, он живой! Рукой опять шевельнул, – вновь перепуганно воскликнул толстяк Житовицкий.