Волга-матушка река. Книга 2. Раздумье
Шрифт:
Так началось «воскрешение» Большого канала, как сказал Николай Кораблев, всем существом веря в «воскрешение», во что еще не совсем верил Аким Морев, уже однажды нарвавшись на заверение Бирюкова и Опарина.
«Черт те что таят в себе эти степи», — подумал он, однако сел за стол, связался по телефону с Пуховым и начал диктовать:
— Убедите молодежь, чтобы на три-четыре дня приостановили строительство городков. Скажите, что они обязаны помочь нам. Там, уверяет Николай Степанович, есть образцы плит из красного камня. Вот таких плит пусть они заготовят как можно больше. И пусть на тракторах доставляют плиты к пристани,
По всему было видно, что Александр Пухов действовал основательно. Сначала ожила техника на канале: прибыли бульдозеристы, экскаваторщики, шоферы. Машины направились на указанные места, и вот уже заработали зубастые ковши. Приехали инженеры и, по указанию Николая Кораблева, за кромкой разрушенных берегов наметили трассу, по которой пролягут плиты. Но в большинстве вода так широко раздвинула канал, что разводья напоминали озерки с оборванными краями. Здесь трассу пришлось вести через разжиженный песок, а это усложняло дело: тут придется поработать не машине, а человеку. И только человеку: любая машина завязнет.
— Может быть, земснаряд поставить, как предлагал Ларин? — проговорил Аким Морев, сидя в штабе за столом против задумчивого Николая Кораблева.
— Тот отмахнулся.
— Нет… Люди нужны. Люди. Много людей. А им положено создать все условия. Люди, чтобы уложить плиты, не полезут в эту тину. Да мы и не пустим. Это ведь только строители Панамского канала не считались с жизнью и здоровьем рабочих: там за время строительства погибло более семидесяти тысяч человек.
— А земснаряд? — снова предложил Аким Морев. — Нам ведь его все равно придется пускать в ход.
Николай Кораблев долго молчал, затем тряхнул седоватой красивой головой.
— Нет. Не понадобится. Вы о земснаряде? Не понадобится.
— А как же с этим — с кашей? — спросил Аким Морев, показывая на канал, в жиже которого, как нарочно, красиво переливались утренние косые лучи солнца.
— Когда мы укрепим берега и пустим воду, она унесет всю эту дрянь. Надо укрепить не только разрушенные берега, но и берега бывшего русла. Следует разбить их на квадраты, набить колышков, переплести ивняком и засыпать битым кирпичом. Кирпича-отброса достаточно на Приволжском кирпичном заводе. Рады будут, если мы его заберем.
— А это зачем, Николай Степанович?
— Мы не имеем права глупо рисковать. Ведь тут порою дуют свирепые ветры: лошадь валят с ног. При таких ветрах волны размоют берега. Вот и на это дело нужны люди. Много людей.
— Трудно мне во всем этом разбираться, — задумчиво проговорил Аким Морев.
— Вы об этом не думайте, Аким Петрович. Доверьтесь мне. — И Николай Кораблев кинулся на резкий телефонный звонок. — Татьяна Яковлевна, — сказал он, беря трубку.
Татьяна каждое утро и каждый вечер звонила ему, поздравляла с добрым утром и желала покойной ночи.
И тут:
— Доброе утро, Танюша, — ответил Николай Кораблев уже совершенно другим
Положив трубку, Николай Кораблев сел за стол, еще не утеряв доброй улыбчивости, какая появилась на его лице во время разговора с Татьяной…
Аким Морев несколько минут смотрел в даль степей, заставленных стогами сена — крупными, высокими, будто шатры. Мельком глянув на лицо собеседника и видя, что тот принял обычный вид, заговорил:
— Вы все-таки толком мне скажите. А то — пронесет, пронесет!
— Ах, то! Что ж? — начал Николай Кораблев. — Когда мы закрепим плитами порушенные берега… а это работа не малая: придется в общей сложности крепить километров тридцать… Закрепим. Бетоном зальем пасть древней реки, из которой лезет та дрянь… Тогда пустим воду, предварительно накопив ее в озере Чапура. И вода своим напором унесет всю эту дрянь в озеро Дундук. Понятно?
— Понятно-то понятно. Но ведь заилим все озеро.
— Вы хотите сказать — поднимем дно озера? Да. А вам зачем большая глубина в озере? Океанские пароходы, что ли, пускать? На озере Дундук, как мне известно, местами глубина на десять — пятнадцать метров. Эти глубинки заровняются.
«С какой уверенностью он все делает. Не с риском, а с уверенностью, видимо подкрепленной большими и точными расчетами. Пожалуй, лучше бы его не секретарем обкома, а на место Ларина», — подумал Аким Морев и немного успокоился.
…Техника уже работала: мрачные экскаваторы, урча, рыли траншеи для укладки плит; часть бульдозеров разравнивала землю, другая часть срывала могильники, созданные сусликами, прокладывая дорогу к берегу Волги, где уже стояла баржа с подъемными кранами, пригнанная из Приволжска и приготовленная к приему плит… И вот уже появились первые грузовые машины с прицепами, везя золотистые плиты, обработанные старательными руками молодежи там, у Черемшан-горы. Тракторы стаскивали плиты с прицепов, затем волокли и раскладывали их вдоль траншеи.
Николай Кораблев уверяет, что тут, пожалуй, и не понадобятся подъемные краны: во-первых, сложно сюда из города доставить, а во-вторых, очень легко людям при помощи багров укладывать плиты в траншеи, а потом зарывать боковины землей.
Да. Да. Нужны люди. Всюду нужны люди. Куда ни сунешься, нужен человек. Без людей при наличии даже самой высокой техники, при наилучших проектах ничего не сделаешь. Ведь вот все инженеры, в том числе и Николай Кораблев, настаивают не только берега канала, но и берега бывшего русла Волги разбить на квадраты, утыкать колышками, переплести ивняком и забить камнем, чтобы вода не могла разрушить их. Где найдешь для этого машину? Тут управятся только человеческие руки. А какая машина может уложить плиты в разжиженную массу?