Волгарь
Шрифт:
Дьячок же Онуфрий, встречая мать братьев Васильевых, на похвалы парнишкам не скупился. Так что была Дарья очень довольна и отслужила в церкви благодарственный молебен.
Да вот еще стал по субботам захаживать к вдове полковник Иван Данилович. Скоро Дарья ждать уж стала его и к каждой субботе вечернюю трапезу готовила с особым изыском, постепенно выясняя пристрастия полковника. А любил тот более всего Дашины пироги с грибами, но и сам не с пустыми руками приходил, сыновьям Дарьи завсегда у полковника гостинец находился.
После же сытной трапезы любили Николка с Юрашиком послушать рассказы
Удумала вдова одарить своего благодетеля к Пасхе вышитым кушаком шелковым. Вот и клала вечерами узоры по алому шелку, напевая негромко «Кресту твоему поклоняемся...», в постные дни, когда мирских песен петь не дозволяется. Словно легкий ручеек лесной струился нежный голос Дарьи. Давно она не пела, с тех самых пор, как схоронила мужа, и только сейчас снова потянуло женщину к песням. К слову сказать, глянулся Иван Данилыч Дарье. Казалось ей, что Никифор покойный на него похож был, точно брат меньшой. Да только не верилось бедной вдовице, чтоб такой человек на нее смотреть захотел. Вот и не давала она волю сердцу.
Как-то решил Иван Данилыч заглянуть к вдове в неурочный день, тепло уж было, всего две седмицы оставалось до светлого Христова Воскресения. Дверь из сеней в горенку отворена была, а Дарья у окна сидела с вышиванием и пела. И так хороша она была в этот миг, так чист и нежен был ее голос, что заслушался старый вояка, засмотрелся на пригожую женщину, и сладко-сладко защемило его сердце...
Не стал он тревожить Дашу, развернулся, постояв маленько, да и ушел тихонько, не сказавшись. Но крепко засел в его душе образ сероокой певуньи. Дарья и по первой встрече глянулась седому полковнику, оттого и взялся он пособлять в ее хлопотах со всем рвением, а вот после этого раза и вовсе влюбился Иван Данилыч в красавицу-вдову, как безусый юнец.
Годов уж немало было полковнику, подходил к концу пятый десяток, но был он крепок и духом и телом, лишь обильно седина запорошила ему и голову, и усы. Семьи ж не было у Ивана Данилыча: как-то не случилось ему жениться. По молодости любил он одну девицу, да не про него она оказалась, просватали красавицу Алену за боярского сына. А уж потом и вовсе в трудах ратных не до женитьбы стало. И только теперь, на старости лет, приключилась с полковником такая вот сердечная хвороба.
Да и мальчонки Дарьины к душе были Ивану Данилычу, казалось, и родных-то он не больше бы любить стал. Словом, решил полковник на Пасху посвататься к вдове. Предложить-то ему было что: не беден был полковник, славные хоромы имел, вот только уюта в них не было без женской-то руки. Порешив такое, отправился Иван Данилыч на торг, чтоб купить подарков для Дарьюшки, дабы было чем поклониться при сватовстве.
Синего бархата взял на сарафан, тончайшего полотна на рубашку, да еще в Немецкой слободе у ганзейского ювелира купил серьги тонкой работы с редкостным серым жемчугом, что так дивно подходил к цвету Дарьиных глаз. Обещался хитрый ганзеец за три седмицы сработать для полковника колечко с точно такой же жемчужиной.
...К светлому дню Христова Воскресения красно убрала Дарья горницу, где собирались они с хозяйкой привечать дорого гостя. Богатый накрыли стол, приближаться к которому крепко-накрепко запретили Николке с Юрашиком, пока не придет полковник.
Кушак Дарья к сроку закончить поспела, да и сама принарядилась, а после того как отстояли они с бабой Дуней всенощную, где вплетался чистый Дарьин голос в светлое пение «Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ...», каким-то неземным, ангельским светом наполнился облик молодой женщины. Так что пришедший Иван Данилыч даже оробел маленько, когда, поклонившись, обратилась к нему Даша:
– Христос воскрес, Иван Данилыч!
– Воистину воскрес, Дарья Харитоновна! – ответил, прокашлявшись полковник, а после троекратного поцелуя и вовсе засмущался.
Из этой неловкости вывели его баба Дуня и Николка с Юрашиком, которые тоже подошли похристосоваться с гостем. А после преподнесла Дарья с поклоном Ивану Данилычу кушак, прося принять сердечно ее подарок, и так при этом смотрела она на него, что понял полковник – хочет он сделать Дашеньку своей хозяйкою как можно скорей.
Принял старый воин подарок с благодарностью, подивился искусной работе, особливо, когда призналась женщина, что сама для него старалась. И надеждой переполнилось сердце Ивана Данилыча, подумалось полковнику, что не будет отвергнуто его сватовство.
После трапезы, когда Николка с Юрашиком отправились со слободскими ребятишками играть в горелки, Иван Данилыч, приняв для храбрости еще чарку романеи, приступил к столь важному для него разговору:
– А и для тебя у меня есть подарочек, Дарья свет Харитоновна! Авдотья Тихоновна, сделай милость, принеси узелок, что я в сенях оставил.
Баба Дуня шустро шмыгнула в сени и подала полковнику сверток, хитро улыбаясь при этом: уж она-то поняла, к чему клонит Иван Данилыч! Лишь Дарье было невдомек, когда увидала она, какие богатые подарки протягивает ей с поклоном полковник.
– К чему это, Иван Данилыч? – спросила ошеломленная женщина. – Не по чину мне такие подарки от тебя принимать.
– Али не разумеешь, Даша, что оно значит? – встряла баба Дуня.
– Да уж, Дарья Харитоновна, не след тебе чины сейчас мерить, – заговорил полковник. – Я к тебе со всем уважением, и намерения мои самые серьезные, да и сам я человек уж не молодой, чтоб эдаким-то шутить. Кланяюсь я тебе подарком, и прошу замуж за меня пойти. Да погоди ты возражать! – остановил он, пытавшуюся что-то сказать Дарью. – Ты дослушай меня до конца, а уж потом и решать будешь!
Иван Данилыч пожевал седой ус и продолжил:
– Ты женщина еще молодая, из себя видная, что худого тебе за меня замуж пойти? Али одной век вековать лучше? Да и сынов твоих не обижу, чем смогу, посодействую в жизни. А мне на старости лет дюже одному в хоромах моих доживать не по сердцу! А с тобой-то мне так уж ладно бы жилось! Ты ведь, Даша, мне сразу к душе пришлась, – закончил полковник свою речь, заглянув в глаза зардевшейся Дарье.
– Лестно вне твое внимание, Иван Данилыч, и поклон тебе низкий, за твое предложение. Да только дозволь мне подумать малость да с сынками посоветоваться. Все ж не ровня я тебе: ты полковник, а я вдовица безродная, да еще деток со мной двое...