Волго-Камье в начале эпохи раннего железа (VIII-VI вв. до н. э.)

Одним из ярких археологических образований на северо-востоке Европы является ананьинская культура, или культурная общность, открывающая собой новую ступень развития населения Волго-Камья и Приуралья — эпоху железа. Первыми исследователями этой культуры — А.М. Тальгреном [1] , A.В. Збруевой [2] и др. — были определены общие контуры ее развития, выявлены определяющие черты, установлена хронология бытования в пределах VIII–VII — III–II вв. до н. э. Однако общая характеристика культуры этими и другими авторами (см. работы Н.А. Прокошева, А.П. Смирнова, О.Н. Бадера и др.) была в основном дана на базе изучения материалов развитого ананьина — преимущественно на материалах Ананьинского, Зуевского могильников и поселений типа Конецгорского селища, Галкинского городища и др. Наиболее важный начальный период развития ананьинской культуры, относящийся к VIII–VI в. до н. э., был, к сожалению, мало исследован, что в свою очередь оставлял открытым ряд вопросов, прежде всего, вопрос о происхождении ананьинской культуры.

Развернувшиеся в 50-70-е годы нашего столетия археологические работы

в Поволжье и Прикамье, особенно работы в зонах крупных водохранилищ волго-камского каскада, привели к открытию и изучению ряда важных раннеананьинских памятников. Еще в 40-е годы XX в. А.В. Збруева исследовала один из ранних ананьинских могильников у с. Луговое в Елабужском районе Татарской АССР [3] . В 1956–1958 гг. был изучен раннеананьинский Акозинский могильник в Горно-Марийском районе Марийской АССР [4] , а в 1962 г. здесь же были начаты исследования крупнейшего некрополя начальной поры эпохи железа — Старшего Ахмыловского могильника. К 1975 г. здесь было раскопано уже более 800 погребений VIII–VI вв. до. н. э. [5]

В 1961 г. был открыт и в течение ряда лет изучались I Новомордовский могильник и целая серия связанных с ним позднеприказанских и раннеананьинских памятников в зоне Куйбышевского водохранилища в пределах Татарской АССР [6] . В 1962 г. полностью был исследован небольшой, но интересный своей приказанско-ананьинской преемственностью II Полянский могильник [7] , расположенный недалеко от раннеананьинского Гулькинского могильника [8] .

В 1969–1970 гг. произведены раскопки еще одного раннеананьинского могильника у г. Тетюши [9] . В 1975–1976 гг. охранными раскопками продолжено изучение Пусто-Морквашинского могильника, исследованного в 1927 г. B.Ф. Смолиным [10] . Таким образом, за относительно небольшой срок был открыт и исследован ряд наиболее ранних ананьинских могильников, где общее число изученных погребений достигло полутора тысяч.

В это же время систематически изучаются поселения, в том числе и ранние, ананьинской культуры. Так, в 1958–1959 гг. В.Е. Стоянов продолжил начатые Б.С. Жуковым, М.В. Воеводским и О.Н. Бадером [11] исследования ряда городищ по Ветлуге. Г.А. Архипов совместно с А.Х. Халиковым провели раскопки раннеананьинского городища Ройский Шихан на Вятке [12] . В.С. Патрушевым успешно ведется изучение ряда городищ и селищ (Ильинское, Копани, Ардинское) в Марийском Поволжье, где первым широко исследованным раннеананьинским поселением было Васильсурское городище в устье р. Сура [13] . Г.Р. Ишмуратовой, П.Н. Старостиным и А.Х. Халиковым подвергнут раскопкам ряд поселений, преимущественно городищ в Казанско-Тетюшском Поволжье (Казанка I, Нижний Услон, Антоновка, II Маклашеевка) и низовьях р. Камы (городища Гремячий ключ, Курган, Троицкий Урай II) [14] . В.Ф. Генинг вместе с В.Е. Стояновым, Р.Д. Голдиной и А.И. Ашихминой провели раскопки I Зуево-Ключинского городища в Удмуртском Прикамье [15] . Ряд поселений изучен в бассейне р. Белая — Бирское, Новобиктовское [16] и др. Наконец, несколько поселений — Ерзовское, I, VI Заюрчимские, I Еловское, I Половинное и др. — исследовано пермскими археологами на Средней Каме [17] . Характерной особенностью почти всех этих памятников является наличие в них как материалов конца эпохи бронзы, так и материалов начала эпохи железа.

Данные исследования многих из указанных выше памятников, как могильников, так и поселений, легли в основу настоящей книги. В ней учитывается и то обстоятельство, что уже в самое раннее время население ананьинской культуры, вернее культурной общности, занимало огромную территорию — от Ветлуги и Суры на западе до Белой и Верхней Камы на востоке (рис. 1). Исследованиями на севере (в бассейне Вычегды, Печоры, Северной Двины) установлено, что и здесь в начале эпохи раннего железа обитали родственные ананьинцам племена [18] . Изучение всей этой огромной культурной общности, ее происхождения и развития показывает, что ананьинские племена приняли несомненное участие в формировании не только народов пермской ветви финно-угорской языковой семьи, но и других финноязычных народов, как мари, мордва, мурома, меря и финская подоснова чувашей. Поэтому ананьинскую общность в этническом отношении следует рассматривать как еще не распавшуюся общность восточного финноязычного ядра [19] . Этой общности в более западных районах вплоть до Прибалтики соответствовала ранняя городецко-дьяковская основа западнофинского ядра [20] . В раннем этапе своего развития племена ананьинской культурной общности имели весьма тесные контакты со степными районами, через них были активно связаны с культурами киммерийско-карасукской эпохи Евразии (конец II тысячелетия до н. э. — VI в. до. н. э.). По мнению Н.Л. Членовой, «культуры эти следующие: ранние стадии гальштата (на А и В) или конечные фазы культуры погребальных урн в Баварии, Австрии, начальные фазы лужицкой культуры Силезии, предскифская культура Венгрии, памятники фракийского гальштата, или фрако-киммерийские памятники в Югославии, Румынии, Болгарии, Галиции, Молдавии, чернолесские памятники лесостепной Украины…, Симферопольское погребение и кизил-кобинская культура Крыма, памятники типа Кобякова городища и Аксайское погребение на Дону, так называемые протомеотские памятники Кубани, каменномостско-березовские памятники и кобанская культура Северного Кавказа, колхидская культура Западного Кавказа и северо-восточной части Малой Азии, памятники типа Хасанлу IV–V, Динка II, Хурвин, Томаджан, Дайламан, поздние фазы Шах-тепе и Гиссара, Шандар, Даррус, Гийян I, Сиалк А и В и Тепе-Гуран в Иране, так называемые памятники с серой керамикой в Южной Туркмении, суярганская культура Хорезма, памятники типа Пайкент в Узбекистане, Тагискен в низовьях Сырдарьи, дандыбай-бегазинские памятники Центрального Казахстана, Каинда и Джаильма в Киргизии, Трушниково, Шемокаиха и Зевакино в Восточном Казахстане, ирменская и молчановская культуры западносибирской лесостепи и Алтая, карасукская культура Минусинской котловины, находки карасукского типа в Туве, Монголии и др.» [21] К этому перечислению можно добавить непосредственных соседей ранних ананьинцев с юга и юго-востока — ранних савромат [22] и с востока — восточноуральские племена каменногорского и носиловского вариантов гамаюнской культуры [23] . Своеобразие раннеананьинской культуры может быть понято, естественно, лишь при сравнительном изучении ее памятников с материалом если не всех, то многих из вышеотмеченных культур. По мере возможности такое сравнение проводится и в настоящей книге.

Рис. 1. Схема выделения локальных вариантов раннеананьинской культуры в Волго-Камье.

I — западноволжский (Волга I); II — средневолжский (Волга II); III — 1 нижнекамский (Кама I); IV — 2 нижнекамский (Кама II); V — вятский (Вятка), VI — нижнебельский (Белая); VII — среднекамский (Кама III); VIII — верхнекамский (Кама IV); IX — ветлужский (Ветлуга).

Конечно, распространенные на значительной территории раннеананьинские племена не были абсолютно однообразными по своей культуре. Еще Н.А. Прокошев [24] и А.В. Збруева [25] наметили несколько вариантов ананьинской культуры. Так, А.В. Збруевой были выделены нижнекамская, бельская, вятская, верхнекамско-чусовская и ветлужская группы ананьинских памятников. В последние годы появились монографические работы, посвященные детальной характеристике некоторых из ананьинских групп [26] .

В настоящей книге раннеананьинские памятники и их материалы рассматриваются по следующим территориальным группам — культурным вариантам (рис. 1): 1 — западноволжский (Волга I); 2 — средневолжский (Волга II), 3 — 1 нижнекамский (Кама I), 4 — 2 нижнекамский (Кама II), 5 — вятский (Вятка), 6 — бельский (Белая I); 7 — среднекамский (Кама III), 8 — верхнекамский (Кама IV), 9 — ветлужский (Ветлуга).

К сожалению, не все вопросы, связанные с историей и культурой раннеананьинских племен, получили свое освещение в настоящей работе. Так, здесь не рассматриваются вопросы быта, костюма и украшений, а также экономического и социального развития, проблемы взаимоотношений ранних ананьинцев с соседями и более отдаленными племенами. Остается надеяться, что эти вопросы найдут свое отражение во второй части книги, посвященной начальным этапам эпохи раннего железа в Волго-Камье.

Появление этой книги невозможно было бы без труда многих участников археологических экспедиций — студентов, научно-технических и научных сотрудников, внесших свой посильный вклад в дело изучения раннеананьинских памятников. Им в первую очередь автор приносит свою глубокую благодарность.

К раннеананьинскому времени на основной территории распространения ананьинской культуры, т. е. в Волго-Камье, мы можем отнести 63 поселения (рис. 2, табл. I), которые по своему характеру подразделяются на укрепленные поселки-городища (22) и поселения, не имеющие следов внешних укреплений — селища (41). При выделении их как раннеананьинских мы исходили из двух датирующих предпосылок — наличие на поселении раннеананьинских (в том числе и керамики) и других ранних предметов VIII–VI вв. до н. э.; наличие на поселении культурного слоя конца эпохи бронзы, обычно подстилающего напластования начала эпохи раннего железа.