Волхв пятого разряда
Шрифт:
– Николай Михайлович! – поднялась другая. – Расскажите нам о цесаревне. Она красивая?
– Считается, что да, – ответил Николай.
В зале засмеялись.
– Не слушайте его! – Марина хмыкнула. – Великая княжна Екатерина по-своему хороша. Умна и образована, сведуща в военном деле. У нее единственной на бале оружие имелось. Из него мой муж и застрелил двух террористов.
– Наш человек! – одобрил врач, сидевший за соседним столиком. – Наши женщины, когда на фронте стало худо, пошли в окопы, и цесаревна, значит, не чурается оружия. Не только танцы на уме.
– Танк водит
Зал одобрительно загомонил. Посыпались вопросы. Несвицкого спросили: каков он, император?
– Серьезный, умный, представительный, – ответил Николай. – Несмотря на возраст, крепок. Процарствует еще немало лет.
Марину спрашивали про наряды: что носят женщины в империи? Та пообещала показать им платья, которые приобрела в Москве. Так проболтали два часа, пока Кривицкий не сказал, что хватит – всем завтра на работу. На прощание молодоженам пожелали счастья и прибавления в семье. На том расстались.
Дома Николай с новоиспеченной супругой, сняв мундиры, чаевничали в кухне, как привыкли перед сном. При этом Марина улыбалась своим мыслям и, поставив чашку, с загадкой в взоре глянула на Николая.
– У меня есть муж, – сказала томно. – Поверить не могу!
– Почему не можешь? Он что, где-то спрятался? – схохмил Несвицкий и, озабоченно, заглянул под стол.
– Да, вроде, рядом сидит, – она шутливо ткнула кулачком ему в бочок. – Но почему-то он меня не обнимает, не говорит, как любит. А раньше говорил!
– Ну, это мы сейчас исправим, – ответил Николай, вставая. Подхватив жену на руки, отнес ее постель.
– Княгинюшка моя, – принялся шептать ей в розовое ушко. – Родная, нежная, любимая…
[1] Стихи Игоря Борисевича. Немного изменены автором романа.
[2] Слова Игоря Николаева.
Глава 7
7.
Потекли, как говорили в прошлом Николая, трудовые будни. Утром Несвицкие шли в госпиталь, где расходились по местам. Марина – к деткам, Николай в цокольное помещение, где чаровал раствор здоровья. Потом направлялся в хирургию, где занимался плазмой. Обед, а дальше снова плазма или раствор здоровья. Волхв из империи, который подменял его на время отпуска, с радостью уехал – в Царицыно ему не нравилось, что он и не скрывал. Специалистом сменщик оказался так себе, зато капризным и заносчивым.
Работа вскоре кончилась. Даже Кривицкий с его натурой хомяка сказал однажды: «Хватит! Отдыхайте!», после чего Несвицкий заскучал – заняться было нечем. Оттачивать приемы волхования не хотелось – дед в свое время погонял его нещадно. Да и к чему они? Вновь воевать? Так в этом нет нужды. В скором времени в Царицыно прибудет группа волхвов из империи, они и станут диверсантами, когда начнется наступление. По договоренности с дедом Несвицкий их научит всему, что занимался в прошлой жизни, а дальше – сами.
Он с удовольствием занялся бы подготовкой волхвов, но их пока что не было, и Николай отправился к Марине в отделение и впечатлился там увиденному. Поскольку раненых детей туда не привозили – их просто не было из-за отсутствия
Даже такой прожженный волк, каким Несвицкий был в прошедшей жизни, при виде деток, ковыляющих по коридору на своих искусственных ногах, почувствовал, как сжало горло. Постояв так некоторое время, он повернулся и отправился во двор. Там сел в автомобиль и съездил в город, где в ближайшем магазине накупил конфет и прочих сладостей. Сгрузил все это в два мешка и притащил к Марине в кабинет.
– Зачем все это? – укорила мужа заведующая отделением. – Детей здесь кормят хорошо и сладости дают. А тут их столько! Еще расстроятся желудки.
– Разреши мне понемножку, – попросил Несвицкий. – Жизнь их обездолила, так пусть хотя б кусочек или маленькая минутка радости.
– Ладно, – подумав, ответила Марина и вздохнула: – Мне и самой порою сердце режет на них смотреть. Возьми корзинку у сестры-хозяйки, насыпь в нее конфет и отнеси в палаты. Раздай по парочке, но не больше!
Несвицкий так и поступил. Встречали его радостно. Дети гомонили, выуживая понравившиеся им сладости в корзинке, улыбались дяденьке и благодарили. А в одной палате к нему внезапно обратилась девочка лет четырех.
– Дядя волхв! Ты обещал отрастить мне ручку. Мне сделали другую, но она плохая: тяжелая и пальчики не гнутся, – она продемонстрировала протез, который заменил ей ампутированную кисть. – А я хочу живую!
В груди у Николая сжалось сердце. Он вспомнил эту кроху: некогда она действительно просила вырастить ей новую руку. Тогда он кое-как отговорился, пообещав, что что-нибудь придумает. И вот ему напомнили…
– Как тебя зовут? – спросил у девочки.
– Маша.
– Вот что, Машенька, давай поступим так. Я раздам конфеты, после чего вернусь сюда, и мы с тобой пройдем в мой кабинет. Там окончательно решим, что нужно делать. Договорились?
– Да, – кивнула девочка. – Но ты не обмани. Я буду ждать.
– Приду, – пообещал Несвицкий сдавленно.
Раздав все сладости, он отвел девчонку в кабинет, где и пристроил на кушетке.
– Послушай меня, Машенька, – сказал, присев с ней рядом. – Я волхв, но не волшебник, и попытаюсь сделать все, чтобы у тебя появилась живая ручка, но гарантировать, что у меня получится, не могу. Я это никогда не делал. Ты на меня не обижайся в этом случае. Договорились?
Девочка кивнула.
– А как ты ее отрастишь? – спросила с интересом.
– Сейчас мы уберем протез, – сказал Несвицкий и снял его с культи девчонки. – Я возьму твою руку в свою и подержу немного. Тебе, возможно, будет горячо в моей ладони, но ты терпи. Приступим?
– Да, – сказала Маша.
Николай зажал в ладони обрубок ее ручки и прикрыл глаза. Не сразу, но почувствовал, как от ладони потекло тепло. Так продолжалось несколько минут – заметно меньше, чем при чаровании раствора, но почти же столько же, как при исцелении княжны Екатерины. Почувствовав, что истечение потока прекратилось, Николай разжал ладонь и посмотрел на девочку.