Волк Элизабет

Ли Лора

В начале Элизабет решила, что Дэш не собирался отвечать. Но когда он заговорил, его прерывающийся голос разбил ее сердце.

— Я был самым маленьким в нашем помете, — сказал он мрачно. — Вполовину меньше остальных пород и до невозможности тощий. И, как я тогда решил, один из ученых взял меня под свое крыло. Девро. Ублюдок с холодными глазами, но казалось, что я нравился ему достаточно, чтобы он помогал мне выжить на протяжении десяти лет. Я переносил тесты, при воспоминании о которых содрогаюсь даже сейчас, настолько болезненными они были, просто потому что он просил меня. Я видел в Девро отца. Так продолжалось до того дня, когда я услышал, что он собирается пристрелить меня, — Дэш с издевкой

усмехнулся. — «Да он же просто животное. Из ублюдка не вырастет ничего толкового, — сказал он своему начальнику. — Мы пристрелим его на следующей неделе».

Элизабет от ужаса прикрыла глаза.

— Я видел в нем друга. Наставника. Все, что только мог увидеть во взрослом ребенок, но в тот день он предстал передо мной тем, кем был на самом деле — монстром. Два дня спустя я заметил для себя шанс, и, спрятавшись в одном из грузовиков доставки, сбежал оттуда. Я знал, что должен скрываться. Мне приходилось быть умным и осторожным. Всегда начеку, если я не хотел умереть. Друзья делают тебя слабым. Тебе захочется доверять им. Полагаться на них, и позволить им делать то же самое в ответ. Я осознал всю опасность подобного, когда нашел приемную семью и начал расти.

«Он был ребенком, — подумала Элизабет. — Десятилетним и одиноким».

Его голос окутывал ее, пока Дэш рассказывал о той жизни, которую сам для себя выбрал. В приемной семье ему пришлось нелегко, но он преуспел в учебе и наконец-то начал расти. И убедился в том, что никто и никогда более не сможет предать его. Дэш не заводил друзей. Всегда держался особняком. Когда он пошел в армию, а затем присоединился к спецподразделению, то решительно продолжал придерживаться этого кредо.

Но пока Дэш рассказывал ей свою историю, Элизабет поняла, что честь и твердое намерение спасать жизни, переполнявшие его, стали проклятьем его армейских лет. Мужчины, которых он должен был держать на расстоянии вытянутой руки, были обязаны ему жизнью, также как и он сам, когда они спасали его. Голос Дэша стал мягче, даже слегка забавным, пока он говорил о тех годах и своих сослуживцах. Элизабет видела, как он защищал самого себя, никогда не признавая связи, которая сформировалась между ними.

Наконец, Дэш перешел к тому году, когда его послали в Афганистан, чтобы разобраться с новой группой террористов, прячущейся в горах. В эту минуту его голос изменился, став холоднее, хотя она слышала отзвуки боли под этим льдом.

— Нас было двенадцать человек, — наконец, тихо сказал Дэш. — Мы сражались вместе чуть больше года. Самый мой длинный срок нахождения в одном подразделении. Обычно меня переводили в новые отряды довольно часто. В любое место, где я на тот момент был нужнее. Я — хороший следопыт, — голос Дэша был хриплым. — Ты сближаешься с людьми, когда вы сражаетесь вместе так долго, — он вздохнул. — Ты узнаешь их мечты. Знаешь, кто хранит секреты, а кто нет. Ты… — тишина, окружившая их, длилась несколько минут. — Вы становитесь братьями, — наконец договорил Дэш. — Мы были Смертоносной Дюжиной. И впервые в своей жизни я задумался о, ну, ты понимаешь, о том, что, может, это не так уж и трудно — иметь друзей. Я должен был скрываться так чертовски долго, Элизабет. Порой меня пугало то, насколько дьявольски одиноким я пытался сделать самого себя.

Элизабет придвинулась ближе к Дэшу. Он не был одинок. И никогда не должен был быть, но она пока не могла сказать ему об этом. Не могла произнести хоть что-то до тех пор, пока он не будет готов это услышать. Потому что сам Дэш считал себя одиночкой, а как она когда-то сказала Кэсси, значение имеет лишь то, в чем ты сам себя убеждаешь.

— Мы только что завершили зачистку. Твою мать, мы обошлись без потерь и ранений.

Те парни были бойцами, и мы ни раз прикрывали задницы друг друга. Нас только подобрал вертолет, и мы направлялись на базу. Я размышлял о том, чтобы принять на себя командование подразделением. Неофициально я занимал эту должность почти весь год. И подумал, что, вероятно, пришло время, я мог бы найти свое место в этом мире. Что-то вроде семьи, — Дэш прочистил горло, когда его голос стал низким и хриплым. — Джек и Крейг, они были чертовски хорошими снайперами, шутили о том, что собираются на выходные смотаться к своим девочкам. На базе было несколько медсестер, с которыми они встречались. Мак и Тим, эксперты по взрывчатым веществам, были в разводе и обсуждали, как напьются и позвонят бывшим. Остальные подшучивали друг над другом, окрыленные успехом и бурлящим в крови адреналином. А я сидел рядом и наблюдал за ними. Я пытался заглушить легкое чувство тревоги, возникшее на задворках разума. Что-то, продолжающее мне говорить, что все идет неправильно. А через две минуты мир погрузился в ад.

Элизабет лежала напротив Дэша, отчаянно желая поддержать его. Опустив ладонь на его грудь, Элизабет легла сверху на него, чувствуя, как руки Дэша судорожно сжимаются вокруг нее.

— Я сидел ближе всех к дверям, и меня выкинуло наружу, когда вертолет начал падать. Я даже не знаю, как это произошло. Остальные были мертвы раньше, чем вертушка столкнулась с землей. Время взрыва было подобрано дьявольски верно. Террористы точно знали, что делали в тот долбанный раз, Элизабет. Знали, что мы были в вертолете, понимали по кому именно будет нанесен удар. И они убили каждого из этих чертовых мужчин, потому что я не был начеку. Потому что позволил дружбе и командному духу отвлечь себя. Я позволил убить их, Элизабет, потому что разрешил парням стать моими друзьями.

Элизабет слышала в его словах острое чувство вины, муку, которую испытывал Дэш из-за того, что не мог контролировать произошедшее тогда. Но кроме этого она заметила и кое-что еще. Элизабет смогла разглядеть страх потерять тех, о ком он заботится, шрамы, оставленные на душе Дэша, потому что он был не способен спасти всех.

Она поднялась на кровати и повернулась так, чтобы посмотреть ему глаза. Тусклого света луны было достаточно, чтобы Элизабет смогла разглядеть ничем не прикрытую боль во взгляде Дэша.

— Ты не можешь постоянно бежать от этого, Дэш, — нежно сказала она ему. — Ты можешь отрицать дружбу, пока ад не покроется льдом, но это ничего не изменит. И как бы ни было сильно в тебе чувство вины, оно не изменит того, что ты не мог спасти тех мужчин, не было не единого способа контролировать произошедшее той ночью. Так же, как ты не можешь контролировать Саймона, его женщин или меня. Однако ты все еще можешь принять и полюбить нас. Ты должен знать, что даже если кто-то из нас когда-нибудь погибнет, мы умрем, любя тебя и сознавая, что на какое-то время ты украсил нашу жизнь. Большего ты сделать не можешь.

— Ты, это я могу контролировать, — почти прорычал он. — Не смей даже на минуту подумать, Элизабет, что я оставлю твою задницу не прикрытой. Саймон… — он вздохнул. — Этот мужчина похож на техасский смерч, и он отказывается прислушиваться к здравому смыслу. Да и эти его леди, они тоже не настолько осторожны, как должны бы быть. Они живут ради адреналина и Саймона. А Саймон живет ради них. Это дьявольски пугает — наблюдать за ними, когда они вместе.

— Почему? — Элизабет склонила голову, наблюдая за Дэшем. — Потому, что ты знаешь: он любит их? Или от осознания, что потеряй Саймон хоть одну из них, это разорвет его на части? А он — твой друг, и ты беспокоишься об этом. Чувствуешь себя беспомощным, зная: лишись он кого-то из девушек, ты не сможешь облегчить его боль.