Волк и голубка
Шрифт:
— Весьма шаткий предлог, — проворчал Болсгар, — ты сам видел, что я сгибался под драгоценным бременем!
— Но в чем дело? — удивился Вулфгар. — Почему вам так туго пришлось?
— Да так, позаботились о кое-каком имуществе, которое вы оставили в спешке, — пожал плечами старик.
Вулфгар хотел расспросить его подробнее, но в разговор снова вмешался Суэйн:
— Что случилось с этим подлецом Рагнором? Он успел сбежать в северные земли вместе с Гвинет?
— Нет, — пробормотал Вулфгар. — Они прикончили друг друга.
Болсгар
— Ах, Гвинет, бедная девочка. Может, она наконец обрела покой.
Старик шмыгнул носом и вытер лицо рукавом.
Короткое скорбное молчание затопило дом, и Эйслинн устало прислонилась к мужу, который обнял ее за плечи и прижал к себе. Она не могла разделить всеобщего веселья, на душе было пусто и холодно. Эйслинн обвела глазами домашних: наконец-то подружившихся Керуика и Хейлан, Мидерд и Глинн, и Майду, все еще жавшуюся в углу.
Суэйн громко откашлялся, нарушая тишину.
— Мы похоронили доброго Бофонта.
— Да, — подтвердил Гауэйн, поднимаясь с кресла. — Но мы втроем, да еще святой отец едва уговорили викинга не класть тело в лодку и не устраивать погребального костра.
— Клянусь Богом, — хмыкнул Милберн, — нам это стоило немалых трудов, но мы все-таки настояли на своем.
— Да, — согласился Болсгар. — Правда, пришлось положить в могилу побольше эля и вина, чтобы прогнать зимний холод.
— Вы правильно сделали, что почтили нашего верного друга, — пробормотал Вулфгар. — Сегодня отдыхайте, а завтра я, Суэйн, Милберн и Гауэйн вновь вместе поедем по дорогам разыскивать старуху нищенку с высохшей рукой.
— Зачем тебе эта грязная ведьма? Она обберет тебя до нитки, — заверил Болсгар.
Вулфгар с удивлением воззрился на старика.
— Ты знаешь ее? — встревожено спросил он и заметил при этом, как насторожилась Эйслинн. Есть ли хоть крупица надежды, что Болсгар приведет их к нищенке, а возможно, и ребенку?
— Встретил как-то раз, — отозвался старик. — Она продала мне кое-какой товар и при этом безбожно торговалась, поскольку никак не хотела с ним расставаться. Пришлось выложить горсть серебра и пригрозить мечом, прежде чем удалось ее уговорить.
Вулфгар подозрительно нахмурился:
— О каком товаре ты говоришь?
— Майда! — окликнул Болсгар.
— Что тебе? — раздраженно ответила та, словно обидевшись на бесцеремонное обращение.
— Неси товар сюда! Нужно научить эту парочку не разбрасываться в следующий раз так беззаботно своим имуществом. Да, Майда, скорее давай моего внука!
Эйслинн резко вскинула голову, а Вулфгар потрясение уставился на отца. Майда наконец поднялась и повернулась к ним лицом. На руках у нее лежал ребенок. При виде крохотной рыжей головенки Эйслинн радостно вскрикнула и, не вытирая катившихся по лицу слез, выхватила сына у Майды. Прижав его к груди, она закружилась по комнате под одобрительные возгласы широко улыбавшихся домочадцев. Вулфгар засмеялся, но Брайс, которому
— Дорогая, осторожнее. Он не вынесет столь страстной любви.
— О Вулфгар! Вулфгар! — весело закричала Эйслинн, подбегая к мужу и не находя слов, чтобы выразить, как счастлива.
Вулфгар нежно улыбнулся жене, сознавая, что впервые за эти дни с плеч упало тяжкое бремя. Он взял сына у матери и высоко подбросил, к полному восторгу радостно завизжавшего Брайса. Только Майда неодобрительно покачала головой:
— Этот малыш скоро пожалеет, что обрел такого родителя! Поосторожнее с моим внуком!
Вулфгар уставился на нее, сомневаясь, в своем ли она уме, и покрепче сжал малыша, однако заметил, что Майда тоже переменилась. Стройная, с гордо поднятой головой, она ничем не напоминала забитую старуху, а лицо носило следы былой красоты, и Вулфгар лишь сейчас понял, от кого Эйслинн унаследовала свою прелесть.
— Почему ты так уверена, будто именно я его отец? — осведомился он.
— Он твой сын, в этом нет никакого сомнения, — вмешался Болсгар. — Как ты — мой.
Вулфгар вопрошающе поднял брови, но старик откинул пеленку Брайса, открыв красноватое родимое пятно на ягодице.
— Это фамильная родинка. У меня тоже есть такая. Надеюсь, ты поверишь мне на слово, без доказательств. Малыш в дороге обмочился, пришлось менять ему одежку, и, увидев это пятнышко, я понял, что ты — мой сын, а Брайс — мой внук.
— Но у меня нет такой метки, — недоуменно пробормотал Вулфгар.
— Как и у моего отца, — пожал плечами Болсгар. — Она передается через поколение, от деда к внуку.
— Гвинет открыла, что я действительно твой сын, — выдохнул Вулфгар. — А наша мать на смертном одре призналась, что родила ее и Фолсуорта от любовника.
Болсгар тяжело вздохнул:
— Возможно, если бы я пореже оставлял вашу матушку и меньше скитался после войны, все могло бы быть иначе. Теперь ясно, что я всем вам причинил одно лишь горе.
Вулфгар сжал его плечо и улыбнулся:
— Я нашел отца и потерял расположение Вильгельма, но ни о чем не жалею. Похоже, я обрел неоценимое богатство.
Брайс, сидевший на руках у отца, удивленно огляделся блестевшими любопытством глазами и сунул в рот кулачок. Майда, нежно воркуя, протянула было руку, чтобы приласкать его, но тут же искоса посмотрела на Вулфгара:
— Я нисколько не сомневалась, кто его отец, Вулфгар. Неужели ты никогда в жизни не познал девственницу?
— Что? — вскинулся Вулфгар. — Да ты, кажется, опять рехнулась, женщина. Рагнор… Майда злорадно усмехнулась:
— Он неплохо управился с тем оружием, которое Рагнор так и не смог поднять в ту ночь, верно, дитя мое? А надутый норманнский петушок хвастался тем, что никогда не имел…
— Мама, — умоляюще прошептала Эйслинн. Майда сняла с пояса маленький сверток и помахала им перед глазами дочери: