Волк и Пеликан
Шрифт:
— Знаю, я-то напомню. Не могу дождаться!
— Сев, не провоцируй его. Он уже однажды попытался тебя убить. В общем, я думаю, что внутри ему очень больно. Неважно, что над ним будут смеяться за это. Ты сам сказал, половина его семьи Темная. Он не хочет быть связанным с ними, а то, что произошло сегодня, идет вразрез со всем тем, что он всю жизнь пытается доказать. Его преданность делу Света. А выжженная на его коже метка Ширли вызовет окончательную деградацию.
— Ты действительно можешь убрать ее?
— Да, конечно. Единственный, кто может убрать Темную метку — это тот, кто создал ее. Или, если ты сам создал эту метку, тот, кто создал твою. Окончательная власть оказывается у того, кто сделал первоначальную метку.
— Это значит, ты можешь убрать
Гарри на мгновение задумался, глядя на друга, о том, что ему ответить. Он знал, что Сев не просил эту Темную метку, и сделал бы все, чтобы избавиться от нее. С другой стороны, Ордену был нужен шпион, а Сев — единственный человек, которому они могут доверить такую работу. Гарри предстояло принять важное решение. Он мог солгать другу и навсегда разорвать то доверие, которого с таким трудом добился. Или мог сказать правду и предложить выбор Севу. Если он примет неправильное решение, Орден лишится
шпиона, но у Сева будет свободная жизнь. Если он решит помогать Ордену, то будет приговорен на всю оставшуюся жизнь. Гарри заглянул в глаза друга, принимая решение.
— Могу.
— Правда? Ты можешь сделать так, чтобы она исчезла?
— Если ты этого хочешь. Я должен был сказать тебе об этом после Рождества, но я был эгоистом. Нам нужен шпион, а ты был прекрасной кандидатурой. Решение за тобой. Я уберу ее, если хочешь, и не буду пытаться отговорить тебя. Я прошу тебя, чтобы ты немного подумал. Скажи мне завтра перед отъездом.
— Хорошо, Гарри, я подумаю над этим.
— Это все, о чем я прошу.
Гарри повернулся и оглядел Большой Зал, все улыбающиеся лица. Здесь было так много людей, которых он полюбил за этот год. Будет очень тяжело прощаться. Он знал, что завтра, до отбытия поезда, выдастся последний шанс посмотреть на большинство из них. Орденовцев он мог бы увидеть летом на собраниях, но остальных он видит в последний раз. Даже если они встретятся в его времени, эти люди будут другими. Минерва была отличным примером. Он знал ее, как студентку седьмого курса в сороковых годах, сейчас она была другой, как и во время его первых лет в Хогвартсе. Она стала не такой беззаботной, почти всегда казалось, что на ее плечах лежит груз всего мира. Он скучал по тому времени, когда видел ее ребенком, и страшился увидеть тех, кого узнал сейчас, взрослыми. Больше всех ему будет не хватать Сева. Сегодня он был лучшим другом и доверенным лицом этого мальчика. А в будущем Гарри станет лишь раздражающим студентом, которого Мастер Зельеварения презирает. Пробиться сквозь это будет трудно. Во времени Гарри у Сева имелся двадцатилетний опыт злобы и отвращения к себе, чего не было сейчас. Пока он был ребенком. Довольно зрелым, но, все же, ребенком. В нем все еще была какая–то невинность, которую ненавистный Мастер Зельеварения давно потерял.
Глаза Гарри встретились с глазами Джинни, сидевшей за столом Равенкло, и, когда она послала ему ослепительную улыбку, сердце в груди сжалось. Прошел год с тех пор, как они вместе были пленниками в тюрьме Гриндевальда. Тогда он не был готов двигаться дальше и забыть Галатею, даже несмотря на то, что они не могли быть вместе. Их разделяла тысяча лет, и Гарри знал, что этого не исправить. В качестве призрака Галатея не могла быть с ним, неважно, насколько сильно он хотел бы это изменить, это было невозможно. А теперь он смотрел на Джинни и видел красивую молодую девушку, которая все эти годы любила его. Он понимал, что сначала это была влюбленность в «Мальчика — Который-Выжил», но за последние три года она узнала его, как человека, а не просто знаменитость, ее чувства стали реальней, и теперь она любила его за то, кем он был на самом деле. Это было именно то, чего всегда хотел Гарри. В Галатее он нашел человека, который не знал о его славе, так что этот вопрос никогда не стоял между ними. Когда Гарри, наконец, осознал, что ему придется найти кого–то в своем времени, Джинни стала идеальным выбором. Она знала его, как личность, а у него были ответные чувства. Она никогда не поведется снова
*~*~*
На следующий день Гарри очень рано проснулся. Он долго не мог уснуть ночью, поскольку размышлял обо всем, что произошло за последний год. Было довольно много событий, учитывая то, что Волдеморт был в расцвете сил. Гарри оценил то, через что прошли взрослые его времени, и поклялся, что, вернувшись, он поделится этим опытом со студентами. Хотя все они слышали слова Дамблдора после Турнира трех волшебников о том, что Темный Лорд восстал, не все понимали их значение. Они слышали истории от родителей и старших братьев–сестер, но сами не знали, что приближается. В этом времени путешественники стали свидетелями темного правления Волдеморта, и им была дана возможность своими глазами увидеть его в самое худшее время. Это даст им преимущество по возвращении домой, ведь теперь они могли планировать контрнаступление, зная, как мыслит враг.
В конце концов, Гарри поднялся с кровати и натянул одежду, дожидаясь утреннего стука в дверь. И он, и Сев упаковали свою одежду за день до этого, чтобы вовремя попасть на завтрак. Практически вся остальная школа будет в панике бегать по кругу, пытаясь найти носки и книги, но два слизеринца были готовы к отбытию. Сев не хотел ехать домой, ведь большую часть лета придется провести с отцом, но выбора не было. Гарри предложил ему остаться в Домус Корвус Коракс с ним и другими путешественниками, но он отказался. Его отец был проблемой, с которой рано или поздно все равно придется столкнуться, так что, решив остаться шпионом Ордена, он понимал, что пребывание в штабе Ордена Феникса будет выглядеть подозрительным в глазах закоренелого Пожирателя.
Наконец, без десяти восемь Гарри услышал стук в дверь. Он подошел и открыл ее, обнаружив за ней Северуса. Пригласив его жестом, Гарри усадил юного ученика на стул и сел напротив.
— Привет, Сев. Готов ехать?
— Я упаковал вещи, но не хочу ехать домой. Мой отец не самая приятная кандидатура для совместного времяпрепровождения.
— Могу себе представить. Ты сможешь приходить на собрания Ордена летом?
— Сомневаюсь. А что?
— Как ты знаешь, я все время планировал отбытие вместе с Гермионой, Роном и Джинни. Ты же слышал вчера вечером, что мы не вернемся на следующий год, так что сегодня мы видим друг друга в последний раз.
— Но, Гарри, мы увидимся на собраниях Ордена, когда начнется учебный год. Мой отец не сможет остановить меня, когда я не дома. Только то, что тебя не будет в школе, не означает, что мы не сможем поддерживать связь. Мы можем слать сов друг другу…
— Сев, ты не понял. Когда я говорю, что ухожу, я имею в виду, что действительно ухожу. Там, куда я уйду, я не смогу связаться с людьми отсюда. Мне нужно вернуться в то место, откуда я. Я никогда не рассказывал тебе, откуда мы, но пришло время отправиться домой.
Я не был там три года и хочу вновь увидеть свою семью. Мы встретимся вновь, я обещаю, но, сомневаюсь, что ты сможешь принять меня, когда придет время.
— Я приму тебя, Гарри. Ты единственный настоящий друг, который у меня когда–либо был. Ты научил меня всему, что нужно для выживания в этой войне, и как быть шпионом. Я решил остаться шпионом, потому что ты помог мне увидеть, что я многое могу сделать для Ордена, это самая лучшая польза, которую я могу принести.
— Жизнь будет трудной, Сев. В конце концов, ты станешь злым и одиноким, даже если не хочешь того.