Волк с Уолл-стрит
Шрифт:
И я соврал и на этот раз:
— Я не понимаю, на что ты намекаешь. Но, коли уж ты завела об этом разговор, так уж и быть, объясню. Видишь ли, оказалось, что в Лондоне есть один дико клевый ночной клуб, называется «Аннабель». Туда так просто не попадешь. Зарезервируй мне лучший столик в этом заведении на завтрашнюю ночь и скажи им, чтобы приготовили для меня три бутылки шампанского «Кристаль» во льду. Но если это сложно…
— А вот этого не надо! — взвилась Джанет. — Нет ничего сложного! Ваш столик будет вас ждать, мистер Белфорт.
— Ох, какая же ты язва, Джанет! Ты ведь знаешь, что я действительно… О`кей, раз уж ты подала мне такую идею — почему бы тебе не заказать еще двух первоклассных курочек? Одну для меня, а другую для Дэнни. Знаешь, давай лучше трех — вдруг с одной из них выйдет облом. В этой Европе никогда не знаешь…
Ладно, давай заканчивать! Хочу спуститься вниз, немного размяться, а затем отправлюсь на Бонд-стрит, прошвырнусь по магазинам. Отец будет счастлив, получив очередной счет! А теперь, прежде чем я повесил трубку, напомни мне, пожалуйста, как сильно ты меня любишь и как сильно скучаешь по мне!
В трубке прозвучало без всякого выражения:
— Вы лучший босс во всем мире, и я люблю вас, и скучаю по вам, и не могу без вас жить.
— Так я и думал, — ответил я благосклонно и положил трубку, не попрощавшись.
Глава 17
Директор подделок
Ровно через тридцать шесть часов мой «Лирджет», загудев и взревев, как истребитель, оторвался от бетона Хитроу и взмыл в утреннее пятничное небо. Тетка Патриция сидела по левую руку от меня — на ее лице застыло выражение смертельного страха. Она вцепилась в подлокотники своего кресла так сильно, что костяшки пальцев побелели. Я не сводил с нее взгляда секунд тридцать, и за это время она моргнула один только раз. Я чувствовал себя виноватым, но что я мог поделать? Когда тобой заряжают полый снаряд длиной пятнадцать футов и выстреливают в воздух со скоростью пятьсот миль в час — такое мало кому доставляет удовольствие.
Дэнни сидел лицом ко мне, спиной к кабине экипажа. Он возвращался в Швейцарию спиной вперед; меня бы лично это малость выбило из колеи. Но, как и на многое в жизни, Дэнни, похоже, было на это совершенно наплевать. На самом деле, несмотря на шум и вибрацию, он уже крепко спал в своей обычной позе — с запрокинутой назад головой и широко открытым ртом, полным огромных сверкающих зубов. Не стану отрицать, что эта его невероятная способность — моментально засыпать в любых условиях — просто сводила меня с ума от зависти. Как можно разом выключить все мысли, роящиеся в твоей голове? Ну да ладно. Сон был его даром и моим проклятием.
Я наклонился к крошечному овальному окошку и нечаянно стукнулся о стекло головой, но несильно. Прижавшись носом к стеклу, я смотрел на Лондон, становившийся подо мной все меньше и меньше. В этот ранний час — в семь утра — густой слой тумана все еще накрывал город плотным одеялом, и все, что я мог разглядеть сквозь него, — это стержень Биг-Бена, выпиравший из тумана, как огромный эрегированный член, отчаянно жаждущий секса. После тридцати шести последних
Внезапно я осознал, что сильно скучаю по жене. Надин! Моя любимая Герцогиня! Где она сейчас, когда я так в ней нуждаюсь? Как было бы здорово положить голову на ее теплую, нежную грудь и зарядиться силой! Но нет, это было невозможно. В этот самый момент она находилась за океаном — возможно, терзалась мрачными догадками насчет моих недавних похождений и вынашивала коварный план мести.
Я продолжал пялиться в окно, одновременно пытаясь разобраться в том, что же все-таки произошло в прошедшие тридцать шесть часов. Я искренне любил свою жену. Так почему же я вытворял все эти ужасные вещи? Наркотики ли тому виной? Или наоборот — мои проступки толкали меня к тому, чтобы принимать наркотики в надежде на то, что они притупят чувство вины? Вот уж вечный вопрос — что было раньше, курица или яйцо, — и такие вопросы могут свести с ума.
А затем пилот заложил резкий левый вираж, и ослепительные лучи утреннего солнца полыхнули над правым крылом и вонзились в салон самолета, чуть не вытряхнув меня из кресла. Я уклонился от слепящего света и бросил взгляд на тетку Патрицию. Э-эх, бедняжка Патриция! Она все еще сидела, застыв как статуя, вцепившись в свои подлокотники, не подавая признаков жизни. Я почувствовал, что должен подбодрить ее хоть как-то. И голосом достаточно громким, чтобы прорваться сквозь рев двигателей, я прокричал:
— Ну как тебе, тетя Патриция? Это тебе не пассажирский лайнер. Чувствуешь драйв?
Я повернулся к Дэнни — он все еще дрых! Невероятно! Вот гад!
Я сосредоточился на плане действий на предстоящий день и на тех задачах, которые мне нужно было выполнить. Что касалось Патриции, тут все было просто. Всего-то и дел — привести ее в банк, а потом увести ее оттуда как можно скорее. Она улыбнется скрытым камерам, подпишет несколько бумаг, позволит им снять копию со своего паспорта, и на этом все.
В четыре часа пополудни тетя уже снова будет в Лондоне. Через неделю она получит свою кредитку и начнет пожинать плоды нашей договоренности. Я буду только рад за нее!
А я, как только закончу с Патрицией, увижусь с Сорелем, чтобы обговорить оставшиеся мелочи и разработать примерный график перекачки нала. Начну, пожалуй, с пяти миллионов… или, может, с шести, а там видно будет. Я знал в Штатах несколько человек, которые проворачивали подобные делишки. Но я подумаю об этом, когда вернусь домой.
При некотором везении я мог бы управиться со всеми своими делами за один день и уже на следующий день вылететь из Швейцарии в Нью-Йорк с первым утренним рейсом. Как это было бы здорово! Я любил свою жену! И я наконец увидел бы Чэндлер и взял бы ее на ручки! Она была просто чудом, несмотря на то, что умела только спать, какать да есть питательные детские смеси. Я был уверен, что однажды она проявит свои таланты! И она была настоящей красавицей! С каждым днем она становилась все больше похожа на Надин. Это было здорово, и я так этого хотел!