Волк в собачьей стае - 2 [СИ]
Шрифт:
— Пашка, ты что ли?
— Я! Кто ж еще-то?
— Откуда ты тут взялся?
— Откуда… в командировку приехал. Вторую неделю тут.
— А как ты меня нашел? — озадачился Иван.
— Да, никак я тебя не искал! Иду просто, глядь ты навстречу чешешь… я еще думаю, ты или не ты
— Вот уж меньше всего ожидал тебя здесь встретить… а тебе есть, где остановиться? А то может у меня?
— Хватился, — хохотнул Пашка, — я завтра уезжаю. Слушай, может, зайдем куда-нибудь, накатим по поводу нашей случайной встречи? Посидим, вспомним детство золотое!
Иван замялся. Как-то странно щемило сердце и в кабак, надо сказать,
— Что, жена заругает? — усмехнулся Павел.
— Да нет никакой жены… — смутился Иван, — просто тут одно дельце было… но ничего, подождет. Пойдем, — деньги у него с расчета еще оставались.
— Вот и лады! — словно бы обрадовался Пашка, — Я тут приглядел одну славную забегаловку.
Проснулся он внезапно, словно вынырнул из черной пустоты. Некоторое время лежал с закрытыми глазами, прислушиваясь к ощущениям. Ощущения были, прямо скажем, так себе. Во рту сухой мерзостный вкус, нос заложен, где-то на уровне желудка жжет словно огнем. «Как я до дому-то добрался?» — спросил сам себя Иван и открыл глаза.
Это был не дом.
Он обнаружил себя лежащим в позе эмбриона на какой-то жесткой поверхности. Где он? В глазах все плыло, взгляд не желал фокусироваться. Впереди маячило какое-то светлое пятно. Энергично моргнув несколько раз, Иван добился, что зрение стало четче, и светлый овал обрел форму, превратившись в широкий дверной проем, забранный решеткой. Правда, движение век вызвало в голове такой взрыв боли, что Иван против воли дернулся и сразу же обнаружил, что руки у него за спиной и что-то их там удерживает. Что за притча? — подумал Иван, и попробовал пошевелиться еще раз. С тем же успехом. За спиной что-то металлически брякнуло. Наручники что ли? Вот те раз!
— Эй, начальник! — раздался откуда-то с боку визгливый женский голос, — парнишка, кажись, очухался. Ты просил сказать…
Иван скосил глаза и различил в паре метров от себя фигуру. Кажется женскую, в светлом, то ли пальто, то ли плаще.
— Проснулся родной? — участливо спросила «кажется женщина» и крикнула в сторону решетки. — Наручники с него снимите ироды, без рук ведь парень останется!
Иван неуклюже заворочался и сел на лавке. Рук пониже локтей, он и впрямь не чувствовал.
— Ты говорят, буянил очень, — обратилась к нему добрая женская особь, — Я аж испугалась, когда тебя в камеру бросили… совсем невменяемый, думаю: загрызет еще… а ты уснул тут же…
Ее рассказ прервали шаркающие шаги, и по ту сторону решетки появился человек. В камере стало темнее. Человек был, что называется, поперек себя шире.
Иван напряг глаза, морщась от головной боли. Человек был в милицейской форме. Круглая голова с седоватым ежиком волос. Плечи, наверное, метровой ширины. На них погоны, кажется, старшины. Загремели ключи, и решетчатая дверь отворилась с неприятным скрежетом. Старшина некоторое время громоздился над Иваном этаким «Каменным гостем», разглядывая его словно некую диковинную зверушку, затем скомандовал:
— Подъем!
Иван с трудом выполнил команду. На теле, кажется, живого места не было — болело каждой своей клеточкой.
— Сними с него браслеты, дуболом! — пискнула из своего угла женщина.
— Заткнись, шалава! — не оборачиваясь, буркнул милиционер. Несмотря на нарочито грубый тон, голос у него был не злой. — Ну-ка, поворотись-ка сынку.
Щелкнуло, и Иван почувствовал, что
— Видать шибко на тебя ребята злые были, — тон у «человека-горы» был примирительный, — крепко ты их приложил… Ваську Калягина в больницу пришлось отправлять… Оправиться не желаешь?
Иван молча кивнул, чувствуя, что если откроет рот хотя бы для единого слова, его тут же вырвет прямо на доброго старшину.
— Дверь в сортир направо, — напутствовал его милиционер, — и смотри, не выкинь чего! Со мной не забалуешь, не посмотрю, что ты морпех… а к сроку твоему добавка выйдет.
«К какому еще сроку?» — хотел спросить Иван, но не спросил — приступ тошноты скрутил особо свирепо, заставив поспешать к унитазу.
Его чуть не вывернуло наизнанку, а легче не становилось. Попил холодной воды из-под крана, набирая ее в ладони. Поплескал на лицо и, наконец, посмотрел в маленькое треснутое зеркало над умывальником. Лучше бы он в него не смотрел. В существе, глядящем на него из зеркала, прежний Иван, довольно таки симпатичный парень, узнавался с большим трудом. Опухшее потерявшее форму лицо; фингалы под обоими глазами, засохшая кровь под носом; вместо губ оладьи. Зубы? Кажется, все целы, что удивительно. Интересное ощущение — словно выпил не воды, а водки. Как говорится, заколбасило по старым дрожжам. В голове, и без того неясной, все поплыло. Захотелось упасть обратно на лавку и отключиться. Но вопрос, который он так и не задал старшине, свербел в мозгу раскаленным гвоздем.
— К какому сроку? — спросил он, едва извлекшись из туалета.
— Что? — удивился, было, милиционер, — а-а… ты не помнишь, что ли ничего? Да начудил ты парень изрядно. Я тут почитал твой протокол… лет на пять, минимум… тут тебе и злостное хулиганство, и нанесение тяжких телесных… и оказание сопротивления сотрудникам органов правопорядка, с избиением оных. Не говоря уже про материальный ущерб ночному клубу «Стоп-сигнал».
Что, блин, за «Стоп-сигнал»?
— Правду говорят, — продолжал старшина, — пьяная матросня хуже динамита!
— Откуда вы знаете? — понуро спросил Иван.
— Про матросню? Так билет же военный при тебе нашли.
«Верно, — подумал Иван, — военник забыл вытащить из куртки.
Старшина запер за ним дверь камеры, но уходить не спешил. Все стоял, загораживая свет могучей спиной.
— У меня сын такой, как ты, — пояснил он, наконец, причину своего сочувствия. — Э-эх… сломал ты себе жизнь парень… зачем было так нажираться?
— Да, я вообще не пью, — хмуро буркнул Иван, — пиво только иногда…
— Не пьет он… — удивился милиционер, — да от тебя до сих пор разит, хоть закусывай. Я понимаю — все бухают, — продолжил он свою мысль, — но не все же после этого людей убивают. Моли бога, чтобы тот охранник, которому ты чердак проломил, живым остался, — еще раз вздохнув, он удалился на свой пост.
Улегшись на лавку лицом к стене и положив голову на сгиб локтя, Иван стал мучительно вспоминать вчерашний вечер. Именно мучительно — другого слова и не подобрать. Мысли вращались тяжело, словно каменные жернова. Снова пришел старшина и, отперев дверь, забрал Иванову сокамерницу. По их вялому диалогу, парень понял, что за нее кто-то заплатил (какой-то Кот или кот) и теперь она может валить на все четыре стороны. Проститутка, наверное, — подумал Иван, и тут же забыл про нее.