Волк. Горизонт надежды
Шрифт:
Факел слепит и больше мешает, чем освещает коридор. Только ступив за него, замечаю, что сразу же следует поворот под девяносто градусов. И за поворотом на грубом табурете сидит донельзя вонючая и слюнявая тушка. В прямом смысле слова слюнявая. Потому что струйка влаги свисает из его рта на грудь. Приснилось нечто бедолаге. Почему бедолаге? Так ведь он уже покойник. Моя проволочка мгновенно входит ему в ухо, пробивает перепонку и попадает в мозг. Шомпол бы надёжнее, как нас учил преподаватель боевой подготовки и старшина десантников на базе. Но увы. Чего нет, того нет. Тюремщик дёргается и умирает. Хорошая смерть. Во сне. Главное, ударить на выдохе, чтобы не успел крикнуть. Думаю, мои учителя были бы довольны.
Босые ноги неприятно холодит камень пола. Зато могу идти бесшумно. Эх, где там мои новенькие сапоги?! Тихонько поднимаюсь по лестнице к двери, прислушиваюсь. Ни звука. Терпеливо жду. Не может такого быть, чтобы у темницы не было охраны. И моё терпение вознаграждается – едва слышный писк кожаного доспеха по камню. Стражник либо прислонился к стене, либо решил почесаться. Это его сгубило…
Харк!
Слышу голос откуда-то со стороны, напрягаюсь. И тут же, буквально над ухом, ответ:
– Чего орёшь, Гуг?
– Иди отдыхать. Я на смену.
На сердце отлегает. Вовремя я. Как раз… Часовые меняются, громко переговариваясь:
– Скотина Гугнявый опять надрался.
– Допрыгается. Барон с него три шкуры спустит, если кого упустит.
– Как? Сервы побоятся побег устраивать, а этот, новенький, вряд ли. Не зная окрестностей, не побежишь. Сразу отловим.
– Тоже верно.
Наконец сменившийся воин уходит, а новенький некоторое время стоит, потом вдруг поворачивается к двери и приникает к ней глазом. Не знаю, что он пытается тут рассмотреть, но мне этого хватает – лезвие ножа входит точно в его любопытный глаз. Он дёргается, но я тяну створку на себя, и охранник валится мне на руки. Тоже пикнуть не успел, даже странно! У этого экипировка получше: кроме кожаного панциря, средней длины меч скверного железа, нормального вида кинжал в деревянных ножнах, обтянутых кожей. И – мои сапоги! Как удачно! Быстро затаскиваю очередного покойника в коридор, сдираю с него мою обувку, на портянки пускаю его штаны, которые распускаю ножом. Шуметь нельзя, а то бы порвал. Но кинжал отлично наточен, и спустя пару минут я уже крадусь вдоль стены. Благо луна скрылась за тучами, и во дворе хоть глаз выколи, настолько темно.
Наверх стены ведут ступеньки. Странно, что так тихо. Даже очень странно. И нет факелов. Обычно, насколько мне известно, охрана ходит с ними по ночам. А тут… Едва не падаю, но удерживаюсь на ногах. Что за… Опускаюсь на корточки – передо мной лежит труп. Это кто же его? Причём труп ещё тёпленький. Но располосованное надвое горло снимает все сомнения в его жизнеспособности. О-ля-ля… И мгновенно отпрыгиваю в сторону, потому что в следующий миг темнота взрывается рёвом сотен глоток:
– За императора! За Неукротимого!
Твою же мать! По глазам бьёт свет десятков факелов, вспыхнувших практически одновременно, и из-за моей спины, благо отпрыгнул я к стене, стремительно появляется фигура в доспехах необычной формы, изготовленных словно из мрака. С грохотом падает подъёмный мост, подпрыгнув пару раз, и невесть откуда взявшиеся всадники врываются во двор замка Симса. И начинается резня. Выбегающие из казармы воины барона падают, словно скошенные, потому что десятки арбалетов мгновенно реагируют на их появление, превращая только что живых людей в решето. Мощь их оружия просто невероятна! Короткие болты прошивают туши насквозь, рикошетят от камня, пробивают дерево дверей. Но поражает меня не это, а то, что все они одеты в одинаковые чёрные доспехи! И оружие у нападающих одинаковое, словно сошло с конвейера! Выпрямляюсь и тут же жалею об этом, поскольку в следующее мгновение на меня откуда ни возьмись прыгают двое. Ловкие, быстрые и – умелые. Потому что, невзирая на моё сопротивление, в следующий момент я уже упакован, скручен и уложен на ледяной камень стены. Но видеть я могу, а света теперь хватает, потому что во дворе уже горит воз, гружённый хворостом. Судя по всему, дровяная подать сервов. Меня подхватывают под руки, тащат спиной вперёд, и я только успеваю считать ступеньки своими пятками. Внизу меня быстро обшаривают и, увы, находят мою проволочку, что очень и очень странно. Дёрнув головой, обыскивающий показывает рукой в сторону, и вот меня уже тащат в указанном направлении. Но что самое поразительное, кроме коротких команд, ничего лишнего. Выучка у этих ребят выше всяких похвал. Насколько я могу судить, потерь у них вообще нет. Зато охрану замка положили всю. Целиком.
Во двор въезжает всадник на громадном вороном жеребце, в таких же доспехах, как у остальных. Воины выпрямляются, звучит команда, и… У меня отвисает челюсть – сотня кулаков синхронно грохает по груди, и я слышу дружный рёв:
– Во славу Империи!
Всадник отвечает точно таким же жестом и заканчивает:
– И во имя её!
Затем красивым плавным движением спрыгивает с седла, ему подносят неизвестно откуда взявшийся стул, на который тот усаживается и чуть расслабляется:
– Взяли?
Возникший возле стула воин кивает в ответ.
– Привести!
В главной башне распахивается дверь, и двое выволакивают безвольное тело барона, тащат к сидящему, швыряют на землю. Воин чуть наклоняется:
– Вот мы и встретились, сьере барон.
– Ты!
– Разумеется. – На строгом красивом лице воина появляется ненависть. – Как верёвочке ни виться, барон, но платить по счетам приходится.
– Я дам выкуп!
– У тебя нет столько денег, Симс.
– По закону Фиори…
Кованый сапог врезается ему в грудь, и фиориец буквально захлёбывается в словах. А воин сгребает его за рубашку, приближая к себе:
– Ты, тварь! Скажи это тем, кто умер в Ганардбе! На кол его!
Я не верю своим ушам, но захватчики, показывая, что делают это не впервые, споро обтёсывают откуда-то вытащенную оглоблю, барона ставят на четвереньки, и направляемый сильной рукой кол входит в зад Симса. Тот утробно воет, но поздно, дёргающееся тело вздымают вертикально. Он воет и кричит, изо рта вытекает струйка крови. Я всматриваюсь в лица солдат, но вижу лишь удовлетворение содеянным. Боги, какая жестокость! Между тем разбор продолжается. Подтаскивают нескольких раненых. С теми поступают милосердно, если можно так выразиться. Попросту отрубают голову. А барон уже хрипит…
– Что тут у нас?
Я отвлекаюсь от созерцания казни, на которую глазею, словно загипнотизированный, перевожу взгляд на вопрошающего. Внутри всё холодеет…
– Ваше величество, взяли на стене. Из оружия – меч, кинжал и вот это.
В секторе обзора появляется рука с зажатой в ней моей проволочкой. Главный молчит, хотя я больше чем уверен, что он уже решил для себя всё.
– Интересно. Кто такой?
– Молотобоец из города, сьере. Вчера меня там похитили.
– Молотобоец? Похитили? Придумай что-нибудь получше, серв!
Исхитряюсь принять гордую позу:
– Я горожанин, сьере! И работал у Хольса! Можете его спросить. Меня вчера огрели по башке и привезли сюда. Хотели заставить служить барону. Посадили в темницу. Проверьте! – Меня осеняет. – Там, на лестнице, лежит труп, его в глаз ножом ударил. Тюремщик за поворотом, его шилом в ухо. Сами убедитесь!
– Гляньте там…
Кто-то, невидимый мне, убегает. Торопливо добавляю:
– Тот, что на лестнице, без сапог! Посмотрите на мои портянки – они из штанов мертвеца вырезаны!