Волк
Шрифт:
Телефонный звонок прервал рассуждения Градова. Он взял трубку. Комиссар Турбаев вызывал полковника к себе.
— Ну, — сказал Градов, кладя трубку на рычаг, — если комиссар звонит домой, стало быть, «чепе»!
— И я с вами! — воскликнул Мозарин, поднимаясь из-за стола.
3
К комиссару Турбаеву приехали представители завода, где в конструкторском бюро работала Ольга Комарова. Делегацию возглавлял старейший рабочий, теперь консультант этого бюро, депутат районного Совета Аким Иванович Мартынов. Ему уже стукнуло шестьдесят семь, он было ушел на пенсию, но, блестящий знаток приспособлений для станков, снова пришел на завод помогать
— Я, товарищ комиссар, сам в бригаде милиции работал, — говорил он Турбаеву, сидя в кресле и положив руки на набалдашник своей увесистой дубовой палки. — Конечно, когда помоложе был. С вашей работой знаком. По правде скажу: тяжелый труд! И не без риска для жизни. Я уж нашим толковал об этом. Но все это, товарищ комиссар, присказка. А сказка будет впереди. У нас человек пропал!
И Мартынов подробно рассказал об исчезновении чертежницы Ольги Комаровой.
Комиссар внимательно слушал Мартынова, чуть откинувшись в кресле и положив правую руку за борт кителя. Потом пригладил свои седые волосы, положил обе руки на стол и тяжеловато поднялся с места.
— Случай редкий, — проговорил комиссар. — Я предсказывать не люблю, но, думается, тут дело не простое. Хорошо, товарищи. Поручу следствие опытному человеку.
— А не секрет — кому?
— Могу сказать: полковнику милиции Градову.
— Слыхал! — воскликнул Мартынов и поглядел на товарищей. — Толковый! А нельзя ли товарищу Градову два слова сказать?
Градов вошел, по обыкновению, стремительно. Комиссар представил его рабочим.
Мартынов взял за руку Градова, прихрамывая и опираясь на палку, отвел в угол кабинета к высокому окну и посмотрел пристально на офицера.
— У вас есть ученики, товарищ полковник?
— Есть, мои офицеры!
— Ну вот! У нас пропала Оля Комарова, которую я обучаю в конструкторском бюро. Спокойная. Задушевная. Красавица! Эх, да что говорить! — Голос старого рабочего задрожал. — Найдите ее! Что будет нужно, прямо ко мне в бюро звоните. Прошу вас, товарищ полковник, снимите тяжесть с сердца.
— Я хорошо понимаю вас, товарищ Мартынов, — тихо ответил Градов. — Кого учишь, того и любишь и привыкаешь к нему, как к родному ребенку.
— Вот-вот! Я Олю дочкой зову.
— Хорошо, Аким Иванович, постараюсь.
— Ну спасибо, товарищ полковник! Я на заводе ребятам скажу: Градов взялся нам помочь. Найдут нашу Олю!
Полковник пригласил представителей завода к себе в кабинет, вызвал туда же капитана Мозарина и попросил рассказать об Ольге Комаровой все, что они о ней знают.
Первым заговорил Мартынов. Ольга, окончив чертежно-конструкторский техникум, пришла работать на завод. Бойкая, смышленая девушка понравилась ему. Она многое схватывала на лету, поражая старика своей смекалкой. Однако потомственный пролетарий, участник восстания на Красной Пресне, Аким Иванович не раз убеждался, что Ольга политически не очень развита. Наверное, сказалось влияние мещанской среды: сначала дома, в семье кустаря-красильщика, а потом у тетки — портнихи, работающей на дому.
Мартынов не упускал случая рассказать Оле о том, как боролся народ с царским режимом, о революции девятьсот пятого года, о молодых революционерах-подпольщиках, о гражданской войне и Ленине. Она частенько забегала к Мартынову домой, с интересом слушала бывальщины «деда Мартына», как его называли на заводе.
Представители заводского комитета и комсомольской организации сердечными словами охарактеризовали молодую женщину. Она была веселой, щедрой на шутки, с завидной сноровкой работала, была редактором стенной газеты, членом завкома. В заводском клубе она играла в самодеятельных спектаклях, ну а по части спорта — первая заводила! Словом, натура жизнерадостная и деятельная.
В последние недели Ольга готовилась к отъезду в Свердловск на состязания фигуристок, много тренировалась. День отъезда команды был назначен на утро седьмого декабря. Еще четвертого днем Ольга получила командировочные и железнодорожный билет. А седьмого вечером прибыла с дороги телеграмма от спортсменок о том, что Ольга не пришла на вокзал и они едут без нее.
По словам рабочих, молодая женщина никогда не жаловалась на личную жизнь. Правда, с жильем неважно было: жила с мужем в маленькой комнатушке, в деревянном домишке без удобств. Но в мае будет готов еще один заводский жилой дом, Комаровы включены в списки и получат хорошую комнату восемнадцати метров, с балконом. Ольга очень радовалась и как-то призналась Мартынову, что ждет не дождется переезда: уж очень обострились отношения между ее мужем и их соседом-художником, который ухаживал за Ольгой еще до ее замужества. Внешне это пока ничем не проявляется, но до поры, до времени…
В тот же день, несколько позже, из отделения милиции привезли папку с бумагами предварительного следствия. Полковник Градов погрузился в изучение дела. Часа через три он вызвал к себе Мозарина.
— Я считаю, что раскрытие этого происшествия — дело чести советской милиции! — сказал он. — У нас не могут пропадать люди, как иголки! Я поручаю этот розыск вам, капитан, и хочу, чтобы вы действовали самостоятельно. А меня держите в курсе вашей работы.
Мозарин прочел материалы и занес некоторые сведения в свой блокнот. Больше всего его заинтересовали показания Ольгиной подруги Кати Новиковой. Она утверждала, что Ольга в вечер своего исчезновения встретилась с каким-то человеком в коричневой шубе и меховой шапке-бадейке. Разумеется, надо проверить эти показания и, если они подтвердятся, во что бы то ни стало отыскать этого человека.
Доложив о своем намерении полковнику, Мозарин поехал в отделение милиции, где велось предварительное следствие. Машина быстро мчалась по зимней столице. Мелькнула улица Горького, где под высокими фонарями искрились заиндевелые липы. Сверкающий поток машин, кативших по очищенной от снега мостовой, бодрящий морозный воздух, немолчный гул великого города — все это, казалось, подгоняло Мозарина: вперед, вперед!
Достигнув Покровского-Стрешнева, капитан вышел из машины и направился по дорожке, проложенной меж заснеженных елей. Здесь было тихо, только ветер мягко шелестел в верхушках деревьев, да издалека долетали веселые девичьи голоса. Как мирно и славно кругом и как это не вяжется с тем грустным и пока еще непонятным делом, которым сейчас были заняты мысли Мозарина. Он глубоко вздохнул, потоптался на крыльце, стряхивая снег с сапог, и толкнул дверь в отделение.
Участковый уполномоченный Чернов — маленький крепыш с моложавым лицом и седыми висками — знал Комаровых и их соседей.
Да, люди в этом доме жили как будто дружно. Никаких склок… Заявлений друг на друга, как бывает иногда, не писали. Ничего подозрительного не замечено… Хорошие жильцы.
— Что касается Комарова, — сказал он, — то года два назад на него был составлен протокол за драку в ресторане. И еще был с ним случай: он как-то поспорил с дворником, толкнул его, тот упал и разбил себе голову. Но это все было до его женитьбы на Ольге. Она тогда жила в поселке у тетки. Я часто встречал их вечером, когда они провожали друг дружку. Всегда здоровались со мной. Никогда не видел ее с неизвестным в коричневой шубе…