Волки: Закон волков. Тайны волков. Дух волков (сборник)
Шрифт:
Рууко оттеснил Тревегга в сторону.
– Не считай меня идиотом. Гневить целую стаю из-за одного щенка? Сильная волчица останется сильной волчицей, даже если я не держу ее в любимчиках. – Рууко, повернувшись к стае, встретил прямой и ясный взгляд Риссы. Обращенные к ней слова звучали для всех. – Вы правы. Если бы не Каала, мы недосчитались бы и других щенков. Волки с таким характером ценны для стаи.
Я не верила своим ушам. Встань он на две лапы и возьми наперевес острую палку – и то я удивилась бы меньше.
Вожак вновь оглядел стаю.
– Пусть это станет вам уроком. А к Каале будем присматриваться. –
Уннана даже затрясло от злобы.
– Но ведь она хотела пойти к лю…
Веррна тяжелой лапой влепила ему затрещину, а обернувшаяся Рисса смерила его яростным взглядом.
– Ни слова, щенок! – прошипела Веррна. – Раз вожак велел – подчиняйся!
Уннан, хоть и не скрывал досады, предпочел смолчать.
Все произошло так быстро, что я не сразу пришла в себя. Опомнившись, я подползла к Рууко поблагодарить. Он, должно быть, почуял мое изумление и усмехнулся, когда я лизнула его в морду.
– Что тебя так удивляет, кроха?
Не отвечать было нельзя, а придумать я ничего не успела. Оставалось сказать правду.
– Мне казалось, ты хочешь меня прогнать! – выпалила я.
– Ты считаешь меня глупцом, который ради самоутверждения пойдет против стаи?
На это мне ответить было нечего, я просто молча смотрела на вожака.
– Я за тобой наблюдаю, ведь я не забыл, что в тебе таится угроза. Постарайся больше не ошибаться, – произнес Рууко так тихо, что услышала одна я, и обернулся к волкам: – У кромки леса нам оставаться незачем. Возвращаемся на прежнее место, к лежачему дереву.
Он сосредоточенно потрусил по тропе впереди всех. Борлла на этот раз шла самостоятельно, каждые несколько шагов останавливаясь взглянуть на место, где погиб Реел. Я не могла заставить себя оглянуться. Опустив голову и пытаясь не думать о своей вине, о смерти Реела и о непрочности моего положения в стае, я двигалась вслед за семьей к прогалине у лежачего дерева.
Глава 9
Терять детенышей для волков так же естественно, как чуять добычу или охотиться лунными ночами. Даже удивительно, что мы до сих пор обходились без потерь. И все же я чувствовала себя виновной в смерти Реела: если бы не желание самоутвердиться, я не потащила бы остальных к табуну – и Реел остался бы жить, его безжизненное тельце не всплывало бы у меня в памяти с такой отчетливостью. А тут еще Борлла…
Смерть брата она переживала сильнее других, сделалась мрачной и молчаливой, почти ничего не ела уже пол-луны, с самой смерти Реела. Все это время лил дождь, поляна стала противной и скользкой, все ходили раздраженными. Веррна укусила меня пару раз, когда я попалась ей на пути, и даже Иллин рычала на щенков, если мы оказывались слишком близко. Однако Борллу никто не трогал.
Она, судя по всему, не верила, что Реела больше нет, и, когда ей случалось улизнуть от взрослых, уходила на поля Высокой Травы искать брата. Рууко с Риссой, вместо того чтобы гневаться на частые отлучки, каждый раз посылали за ней Тревегга, Веррну или Минна. Порой ее приходилось насильно тащить в зубах – а она, и без того крупная, уже подросла и не была легкой ношей.
– Его больше нет, кроха! – мягко повторял
Я боялась, что она меня возненавидит, но в ее взгляде застыли лишь недоумение и скорбь. Уж лучше бы злилась… Я подолгу наблюдала, как она сидит под дождем и терпеливо выжидает случая улизнуть. Ощущение вины давило на меня тяжелее, чем промокшая шкура; оленье мясо, откопанное Веррной в давнем тайнике, не лезло в глотку.
Даже под теплым дождем меня пробрала дрожь, и я положила голову на сложенные лапы.
– Хватит горевать, кроха, – проронил подошедший Тревегг. – Ничего не поделаешь: сильные выживают, слабые гибнут. Нам всем жаль Реела, однако унынием еды не добудешь. Если б Рисса лежала днями напролет, изнывая от жалости к себе, то стая не выходила бы на охоту, – а волк, который не охотится, перестает быть волком.
– Я знаю, – кивнула я, сморгнув капли дождя, которые почему-то набегали на глаза снизу, как будто просачивались с земли. – Знаю, что Реел и без того мог не выжить. И все равно чувствую себя ужасно.
– Правильно, – отозвался старый волк, отгрызая засохшую грязь с плеча. – Ты настоящая волчица. Тем не менее подумай: если б вы не пошли к табуну – дожил бы Реел до весны? Может, и дожил бы. А вот уцелели бы Уннан с Аззуеном, не сообрази ты вовремя, как их спасти? Вряд ли… Когда щенок гибнет в первый год жизни – это в порядке вещей: волки должны быть сильными. В стае Мышеедов каждый год выживают всего один-два волчонка, потому что из-за слабости они не могут охотиться на крупную дичь. А волки Скалистой Вершины и вовсе не подпускают к еде самых мелких щенков, не давая им шанса уцелеть. Зато у Риссы помет всегда остается в живых почти полностью, об этом знает вся Долина. И если Древние отнимают у нас одного волчонка, мы должны быть благодарны за то, что выживают остальные.
– А где они, остальные? Те, что из прошлогоднего помета или старше? – проговорил подбежавший Аззуен. Он целыми днями не спускал с меня глаз, опасаясь подходить: я как-то нарычала на него, когда он впервые сунулся с утешениями.
– Большинство уходит из Долины: здесь маловато места для стольких стай, да и законы приемлемы не для всех, – объяснил Тревегг, отряхивая с себя дождевые капли. – Так что думай, кроха: остаться с нами или последовать за Реелом. Никто другой за тебя этого не решит.
Старый волк лизнул меня в макушку и пошел поговорить с Борллой; завидев его, она отвернула морду и, тяжело поднявшись на ослабших лапах, потрусила в лес. Разом ссутулившийся Тревегг поглядел ей вслед, затем мотнул головой и побрел к Уннану.
Внезапно позади меня раздался всплеск, кто-то зарычал – оказывается, Иллин спихнула Минна в илистую лужу, и теперь оба покатились в грязь, кусаясь сильнее обычного. Рисса, встряв между ними, раскидала драчунов в стороны, рыча и не сводя яростного взгляда с однолеток.