Волки: Закон волков. Тайны волков. Дух волков (сборник)
Шрифт:
– Ненавижу летние грозы! Зимой куда лучше: и лапы в снегу не скользят, и буйные головы холодом остужаются. – Она обернулась к нам: – Щенки! Вы уже взрослые, пора выходить на разведку самостоятельно. Не убегайте далеко – не больше чем на полчаса пути. Вернетесь к лежачему дереву, как только мы позовем.
Я удивилась: после истории с табуном нам не давали и шагу ступить без надзора.
– Не рано ли, Рисса? – Тревегг мягко прижался к ней лбом. – Обычно ты ждешь еще пол-луны, прежде чем отпустить щенков куда глаза глядят!
– Мне надо, чтоб на поляне было спокойно, иначе мы не отдохнем перед охотой. – Рисса прищурила глаза и поглядела в
– Мы ведь не шумели! – Марра звонко шлепнулась в грязь рядом со мной и Аззуеном и, усевшись поудобнее, принялась вылизывать переднюю лапу. – Хотя почему бы не прогуляться, может, добудем какой-нибудь мелкой еды…
Аззуен насторожил уши. Недавняя охота была неудачной, последние дни мы жили впроголодь. Хотя взрослые и приносили нам еду из старых тайников, ее не хватало.
– Тогда пошли! – решил Аззуен.
Я засмеялась и, впервые после смерти Реела почувствовав облегчение, пошла в лес вместе с Аззуеном и Маррой.
Мышей обнаружил Аззуен. В получасе бега от нашей прогалины мы наткнулись на травянистый клочок земли с разбросанными тут и там камнями. Норы затопило дождем, и мыши вылезли на открытое место. Через час мы уже приноровились их ловить, однако мыши смекнули, что оставаться на месте небезопасно, и улизнули в дальнюю нору – нам так и не удалось отыскать их по запаху. Довольные собой, но все же слегка голодные (мышами досыта не наешься), мы улеглись поспать.
Тогда-то и нашла меня давняя волчица из сна.
Я часто о ней вспоминала после той вылазки к людям, когда она пришла со мной поговорить, и все же я не видела способов разузнать о ней больше. Не спрашивать же Тревегга с Риссой: они, чего доброго, подумают, что я спятила – не могут же волки появляться ниоткуда! – и решат выгнать меня из стаи… Временами я искала волчицу в тени или за деревьями, но пришла она во сне.
Аззуен и Марра, усталые после охоты на мышей, крепко спали, а меня томило беспокойство. Едва мне начинало сниться, как я бегу вместе со стаей или охочусь с Маррой и Аззуеном, – тут же передо мной возникала молодая волчица, зовущая за собой. В сонном оцепенении я лишь скребла лапами по влажной земле, в конце концов она громко тявкнула, чтобы меня разбудить.
Я проснулась. Вскочила так резко, что подняла Аззуена и Марру. В лесу мелькнул хвост, повеяло знакомым едким запахом с привкусом можжевельника. Стряхнув с себя сон вместе с каплями дождя, я устремилась вслед за запахом. Марра, заворчав, вновь уснула, Аззуен двинулся за мной.
– Мы куда? – сонно спросил он.
Я не ответила. Идти или не идти – пусть решает сам.
Мы углублялись в лес, запах становился все отчетливее и вел в самую чащу, куда нам не разрешено ступать без взрослых. Мало того что Рисса велела оставаться в получасе бега от поляны, так нам еще и нельзя подходить к границам, чтобы не попасться на глаза соседней стае! Вскоре мы с Аззуеном учуяли граничный запах, которым Рууко с Риссой специально пометили территорию. Я остановилась было, но порыв ветра обдал меня едко-можжевеловым запахом, больно хлестнул дождем – и тут же стих, стоило мне переступить помеченную вожаками границу. Аззуен тоже на миг запнулся и все-таки пошел следом, с сомнением покачивая головой. Уже через несколько шагов мы наткнулись на человеческую тропу, где запах волчицы смешивался с запахом людей и костра.
Я в нерешительности остановилась и поглядела вокруг. Звук текучей воды, влажные
– Пойдем обратно, – решила я.
И тут же от реки донесся крик. Не волчий вой попавшего в беду собрата, а чей-то призыв на подмогу – кричавший не был добычей, это я слышала точно. Меня потянуло дальше, и вместо того чтобы задрать хвост и уйти, я шагнула к реке, хоть и понимала, что Рууко за мной следит пуще прежнего и гибель Реела еще слишком памятна.
Аззуен наверняка думал о том же.
– Каала, нам туда нельзя, – шепнул он настойчиво. – Что бы там ни было, оно нас не касается.
Я знала, что он прав, и уже стала отступать по следу человечьего запаха, прочь от испуганных криков, как вдруг буйный порыв едко-можжевелового ветра толкнул меня вперед, мимо деревьев, назад к реке. Аззуен, удивленно взвизгнув, двинулся следом.
Лес обрывался резким опасным откосом, сходившим к воде.
– Вот почему мы тут не переправляемся, – пробормотала я себе под нос.
И вдруг я заметила человеческое существо, уцепившееся за скалу посреди бурлящей реки, – детеныш, совсем как виденные нами в лагере. Существо держалось из последних сил в буйном потоке, поднявшемся после долгих дождей, и кричало каждый раз, когда голова, уже уходящая под воду, показывалась на поверхности.
Крик так походил на горестный волчий зов, на предсмертный клич моих сестер и братьев, что я не устояла. После всех неприятностей из-за тяги к людям я поклялась себе забыть об их существовании; каждое воспоминание о них отзывалось болью в груди, где виднелась белая отметина. Я зареклась навлекать на себя гнев Рууко. И все же не могла не откликнуться на беспомощный, полный отчаяния призыв. Взглянув на человеческое дитя, которое едва цеплялось за жизнь, я стала пробираться вниз по крутому склону.
Аззуен, пытаясь меня остановить, вцепился зубами мне в бок, но я, оторвавшись, ринулась вниз по обрыву, на последних шагах оскользнулась, съехала по глине до самого берега и неуклюже свалилась в воду, ушибив бедро. Река здесь оказалась глубокой, пришлось сразу плыть. Человеческое существо, явно ослабшее, уже еле виднелось из-за волн; его черные глаза встретились с моими, и только я подплыла – оно судорожно вцепилось в мой мех и обвило передними лапами шею, так что меня захлестнуло водой. Едва я вынырнула, оно вновь повисло на мне, потянув ко дну. Я уже начала сомневаться, сумею ли дотащить такую тяжесть до берега, но дитя цеплялось за меня отчаянно – не высвободиться. К счастью, оно все же поняло, что делать, и стало бить по воде задними лапами, помогая мне оставаться на плаву. Его длинная черная шерсть свесилась мне на глаза и нос, и я схватила ее пастью, разворачивая детеныша в нужную сторону. Человечья шерсть на вкус оказалась не такой, как теплая волчья: она скорее походила на клочки шерсти, которые волк оставляет на кустах или деревьях. Собрав все силы, я стала грести к дальнему берегу. Доплыв, я вытащила детеныша на узкую полоску песка. Соскользнув на землю и начав дышать, существо вновь закричало, но лишь только я приблизила морду, умолкло.