Волки: Закон волков. Тайны волков. Дух волков (сборник)
Шрифт:
С той стороны реки послышался всплеск: Аззуен прыгнул в реку и поплыл ко мне. Я едва успела удивиться, как легко он держится в воде – ведь всего пол-луны назад он едва добрался до берега, – затем вновь повернулась к человеческому существу.
Девочка. Полувзрослая. Из тех, кто возился и играл, как щенки, в человеческом лагере. Она поглядела на меня со страхом: многие звери убивают и едят человечьих детей, откуда ей было знать, что волки не такие. Я слегка прижала уши, чтобы не выглядеть угрожающе, – и страх ушел из ее глаз, она протянула передние лапы.
Руки.
– Каала! – крикнул Аззуен, беспокойно нюхая воздух. – Надо уходить! Она подняла столько шума, сейчас кто-нибудь явится!
Да, подумала я. Медведь или скалистый лев не упустят случая ее забрать. Или кто-нибудь из падальщиков, кому лень охотиться за добычей. Нельзя, чтобы она стала добычей, и нельзя не уходить – меня ведь могут выгнать из стаи. Я снова посмотрела на девочку: большие черные глаза, мягкая смуглая кожа… Тронув носом ее щеку, я повернулась и потрусила к реке. Она попробовала встать, однако упала в грязь и заплакала. Тонкий человечий мех ее не согреет, а вода, несмотря на лето, была холодной; берег здесь такой же крутой, как на нашей стороне, и дождь все не перестает, – а девочка дрожит от озноба. Даже если на нее не нападут, она замерзнет и умрет, и тогда достанется падальщикам. Ее глаза смотрели так доверчиво… Во мне что-то перевернулось, и полумесяц на груди вновь наполнился теплом – на этот раз приятным.
Чтобы не передумать, я поскорее отвернулась от реки и, подойдя к девочке, попробовала взять ее зубами за плечо – осторожно, чтобы не прокусить кожу. От прикосновения зубов она в страхе взвизгнула и начала отбиваться, мне пришлось разжать челюсти. Я задумалась. Как ее тащить, чтобы не напугать и не поранить? Загривка у людей нет, а если за волосы – ей будет больно… Тут я вспомнила, как она прижималась ко мне, пока я плыла, и как человеческие дети цеплялись за шею взрослых, свисая с них на ходу.
Я опустилась на землю и прижалась к девочке. Поколебавшись, она неуверенно обхватила передними лапами мою шею, а задними – спину. Я попыталась встать, но свалилась под ее весом. В воде ее тащить было легче…
Аззуен смотрел на меня озадаченно.
– Во имя луны, что ты делаешь?..
– Помоги ее нести! – Аззуен, когда напуган или растерян, бывает сущим низкохвостом, а мне сейчас некогда препираться.
– Как? – спросил он.
– Не знаю, – в отчаянии бросила я. – Придумай.
Девочка успела с меня соскользнуть, хотя еще обвивала руками шею. Аззуен постоял в раздумье и затем опустился на землю рядом со мной. Теперь она лежала поперек наших спин, а ее лапы касались земли сбоку от Аззуена.
– Получится?
– Ну, если нет другого способа…
Возразить было трудно. Нас с Аззуеном пошатывало – и от страха, и от тяжести человеческого тела. Знай я в тот день, во что я ввязываюсь, я бы не звала Аззуена на подмогу, – но тогда, на скользком берегу, мне слишком нужна была его помощь.
Наверняка еще никто из волков не таскал ношу таким способом. Однако нужда обостряет способность соображать, а перенести девочку надо было скорее и как можно незаметнее. Она вцепилась в меня передними
– Должно быть, забавно выглядим!
Мы нарушили еще один закон стаи: по чужой территории нельзя идти вместе. За рекой начинались владения волков Скалистой Вершины, и нам полагалось разбежаться по разным тропам, чтобы нас не могли сосчитать. Теперь, конечно, думать об этом было поздно.
Мы хорошо помнили дорогу к человеческой поляне, хоть и шли сейчас с другой стороны. Запах людей усилился – до лагеря оставалось недолго.
Девочку вдруг затрясло. Я остановилась, не обращая внимания на беспокойное повизгивание Аззуена, и опустила ее на землю. Посеревшее лицо, бледные губы… Я лизнула ее кожу – холодная и влажная. Улегшись рядом, я приникла к девочке всем телом. Вдвоем мы согрели бы ее быстрее, но Аззуена звать не хотелось. Это я ее нашла! Она моя! Аззуен бросил бы ее в реке или оставил падальщикам…
Сердце девочки вновь забилось увереннее. Она обхватила меня длинными лапами и прижала к себе, наполняя теплым запахом – запахом обожженного на костре мяса, цветов и пряных листьев. Теперь, вдохнув неповторимый аромат ее тела, я узнала бы девочку так же отчетливо, как любого волка своей стаи.
С неба еще лило, шерсть у меня промокла, попробуй тут кого-то согреть… Я вновь попыталась взвалить детеныша к себе на спину – на этот раз без помощи Аззуена, который потихоньку отступал в сторону дома. Однако моих сил явно не хватало: задние лапы девочки тяжело тащились позади, я падала через каждые два шага. И тут она стала помогать, как прежде на реке: опершись мне на спину, она встала на лапы, и мы потихоньку заковыляли к человеческому жилью. Аззуен, помедлив, двинулся за нами.
– Можешь идти домой, если надо, – заявила я. Почему-то мне не хотелось, чтобы он оставался.
– Должен же кто-то вытаскивать тебя из передряг! – сказал он почти недрогнувшим голосом.
Над головой раздался шелест, запахло мокрым вороном, я подозрительно взглянула вверх и влево – так и есть: в ветвях дерева прятался Тлитоо.
– Только такой помощи мне и не хватало, – выдохнула я.
Тлитоо оставил попытки затаиться в листве, каркнул и полетел к людскому жилью.
– Передряги! Передряги! – прокричал он через крыло, прежде чем раствориться в тумане.
Мы с Аззуеном подошли к человеческому лагерю, и я огляделась в поисках места, где можно оставить девочку. Вот бы забрать ее с собой! Хотя в стае меня начали понемногу признавать, глядели все же настороженно, а если привести с собой человеческое дитя, не будет одиноко… Но законы Широкой Долины неумолимы. Мне даже не полагалось вытаскивать девочку из реки: если Рууко узнает – он не станет ждать лучшего повода от меня избавиться.
Раздался голос Тлитоо:
– Оставь ее здесь, сначала надо пережить зиму. – Он помолчал, склонив голову к плечу, и вдруг резко каркнул.