Волки: Закон волков. Тайны волков. Дух волков (сборник)
Шрифт:
И в тот миг, когда лапы уже совсем отказывались идти, ночь вдруг сделалась чернее, земля под ногами – прохладнее, луну скрыли подступившие вплотную деревья. Страшная равнина осталась позади. Волчица растаяла вместе с лунным светом, к телу снова прилила боль. И тут я уловила знакомый запах.
– Я тебя ждала! – У кромки леса стояла Иллин. – Я знала, что ты найдешь дорогу, сестренка! Рада видеть и тебя, малыш, – улыбнулась она Аззуену. Моих сил хватило лишь на то, чтобы благодарно ткнуться носом в ее опущенную морду.
Когда мы, идя по следу, через час добрались до стаи и бессильно повалились на землю, Рууко
– Она может остаться, – бросил он Риссе, глядевшей на него с вызовом. – Когда обрастет зимней шерстью – тогда посмотрим. Я ничего не обещаю.
Я не поняла его слов: Иллин вроде бы упоминала что-то похожее, но я была слишком измучена, чтоб выяснять. А вскоре стало и вовсе не до того – Рисса и за ней вся стая потянулись ко мне, чтобы лизнуть в знак приветствия и назвать меня по имени.
Глава 3
Тенистая прогалина, где нам предстояло набираться сил и учиться законам стаи, лежала всего в часе ходьбы от края леса, если ступать слабыми щенячьими лапами. Поляну окружали можжевеловые кусты и ели, в точности как на старом месте, здесь пахло защитой и надежностью. С небольшого холма на северном краю поляны открывался вид в глубь леса; для большей безопасности Рууко всегда выбирал места рядом с буграми, скалами или завалами деревьев – чтобы было откуда взглянуть вокруг. Два крепких дуба стояли стражами на западной стороне прогалины; поперек нее, чуть ли не из конца в конец, лежала поваленная ель. Упругий мох, к которому так и тянет припасть, мягкая земля для щенячьих игр, высокие тенистые деревья, под которыми не страшен зной подступающего лета, близкое журчание чистого ручья – этим вполне окупался и тяжкий путь, и ноющее тело.
Мы с Аззуеном и Маррой стояли у корней лежачей ели, с удовольствием оглядывая новое место. Борлла и Уннан косились на нас из-под большого валуна и о чем-то перешептывались, Реел то и дело норовил протиснуть между ними морду, чтобы подслушать. Они наверняка замышляли против нас новую каверзу, но Тревегг, перебежав поляну, притащил всех троих поближе к нам. Борлла не упустила случая наступить Аззуену на больную лапу так, что тот взвизгнул, и я готова была хорошенько ей поддать, чтобы лишь хвост над ушами мелькнул, – однако прежде заговорил Тревегг:
– Послушайте меня, щенки! Вы добрались до места у лежачего дерева – одного из тех пяти мест на нашей территории, где может собираться стая. Запомните его! – Тревегг, старейший волк стаи, приходился вожаку дядей, даже глаза у них были с одинаковым темным ободком, хотя открытый и добрый взгляд Тревегга не имел ничего общего с беспокойными глазками Рууко. Более светлая, чем на теле, шерсть вокруг морды придавала ему вид мягкий и располагающий. Он оглядел поляну и вдохнул запахи нашего нового дома. – В местах сбора мы договариваемся об охоте или решаем, как лучше защитить свою территорию. Сюда возвращаются волки, уходившие на промысел, здесь остаются щенки во время охоты. Дело взрослых волков – добывать еду, а удобное и надежное место сбора дает защиту всей стае. Такие места надо помнить: никогда не знаешь, в какой нужде оно может понадобиться.
Я подняла морду навстречу ветру и вдохнула пахнущий желудями воздух поляны, постаралась запомнить слабый шелест можжевеловых кустов и запах земли, смешанный с запахом стаи.
– Глядите, малыши! – Иллин, стоявшая
– Когда вы оставляете часть себя на кусте или дереве, или на земле, или на теле животного, чей дух вернулся к Луне, – тогда вы обращаетесь к Равновесию, которое не дает миру распасться. Те, кого мы зовем Древними – Солнце, Луна, Земля и праматерь Небо, властвующие жизнями всех существ, – создали Равновесие для того, чтобы никто не мог стать сильнее, чем нужно, и причинить зло другим. О Древних вы узнаете больше, – строго обернулся Тревегг к Аззуену, уже было открывшему рот для вопроса, – если переживете свою первую зиму. Пока же знайте, что могущественнее их нет никого: вы должны подчиняться их законам и не нарушать Равновесие. Все существа и растения, любое дуновение воздуха – часть Равновесия, и что бы мы ни делали, мы должны уважать мир, в котором живем. И даже когда что-то берем – воду из реки, мясо на удачной охоте, – мы должны в ответ отдать, оставить что-то свое, как благодарность Древним за их дары.
Один за другим мы валились через плечо на спину и начинали перекатываться по земле, где еще остался запах умершего кролика – резко пахнущая лисица давно утащила его с прогалины, но запах того, что когда-то было жизнью, сохранился до сих пор. Мы купались в нем, добавляя свой мускус к ароматам земли и деревьев, и поляна лежачего дерева по праву становилась нашим домом. Тогда я впервые поняла, что Рууко распоряжается лишь моим принятием в стаю; никто не запретит мне быть волчицей и частью Равновесия. «Я здесь, – подумала я, глядя на ласочью морду Уннана, косящегося на меня с хитрой ухмылкой, – и тебе с этим ничего не сделать».
Знакомство с новым местом и ритуал оставления запаха отняли много сил, навалилась усталость. Пошатываясь на ногах и едва не засыпая на ходу, я направилась было к мягкой подстилке мха под большим валуном, когда Борлла и Уннан, налетев как пыльный ураган, заступили мне путь.
– Что, к нашему валуну захотела? – прошипела Борлла, уставясь на меня сощуренными глазками.
Чувствуя каждый вздыбленный волосок на своем теле, я уже представила себе, как вгрызаюсь ей в глотку. Борлла, приоткрыв пасть и учащенно дыша, явно ожидала нападения, но голос Аззуена охладил мою злобу:
– Каала, иди к нам! – Они с Маррой нашли тенистое местечко под лежачей елью, и, поскольку отдохнуть мне хотелось больше, чем проучить Борллу, я стряхнула с себя остатки ярости, задрала нос перед Борллой и Уннаном и, вздернув хвост, показала им зад, направляясь к своим друзьям. Почва под деревом была мягкой и приятно влажной, солнце проникало сюда ровно настолько, чтобы не дать воздуху слишком остыть, и я с удовольствием опустилась на ласковую землю, благодарно ткнувшись носом в шею Аззуена. Марра, пристроив голову ему на спину, немедленно провалилась в сон, сам же Аззуен еще долго смотрел на меня в задумчивости.