Волны гасят ветер
Шрифт:
Что касается его приглашения, то, конечно, я рада буду вас увидеть, но не рассчитывайте, что он будет. Я — не рассчитываю.
Ваша А. Глумова.
Разумеется, Каммерер пришел на свидание, и разумеется, Т. Глумов не явился.
Они уходят, мой капитан. Собственно говоря, они ушли. Совсем. Несчастные, и оставив за собой несчастных. Человечность. Это серьезно.
Они были слишком несчастливы с самого начала. Только долго считали, что это лишь на время. Пока они одиночки. Пока у них нет своего настоящего общества. Своего человечества. Их стало достаточно много, чтобы увидеть: это не спасает. Общество одиночек невозможно. Отрыв от нас слишком дорого обошелся люденам…
Плата оказалась слишком велика. Человеку, пусть он и называет себя люденом, противопоказано обходиться без человечества.
Как все это не похоже на те апокалиптические картины, которые мы рисовали друг другу четыре года назад! Помнишь, как старик Горбовский, хитро улыбаясь, прокряхтел: «Волны гасят ветер…»? Все мы понимающе закивали, а ты, помнится, даже продолжил эту цитату с видом многозначительным до кретинизма. Но разве мы поняли его тогда? Никто из нас не понял. И теперь, мой капитан, когда они ушли и не вернутся больше, мы все вздохнули теперь с облегчением? Или с сожалением? Я не знаю. А ты?
Твой Атос.
13.11.102 года.
(Конец документа 24)
И последний документ
«Максим!
Я ничего не могу сделать. Передо мной расшаркиваются в извинениях, меня уверяют в совершенном уважении и сочувствии, но ничего не меняется. Они уже сделали Тойво «фактом истории».
Я понимаю, почему молчит Тойво — ему все это безразлично, да и где он, в каких мирах?
Я догадываюсь, почему молчит Ася — страшно сказать, но ее, видимо, убедили.
Но почему молчите вы? Ведь вы любили его, я знаю, и он любил вас!
М. Глумова.
30 июня 126 года.
Нарва-Йыэсуу»
Как видите, я не молчу больше, Майя Тойвовна. Я сказал. Все, что мог, и все что сумел сказать.