Вольные маги

Фэйр Дарья

Я шла, глядя на неестественно прямую спину Эстэриола. Его походка становилась всё деревяннее, он начал спотыкаться и в какой-то момент вдруг остановился, тупо глядя перед собой. Я обошла его и заглянула в лицо. Серые глаза были абсолютно пустыми, губы дрожали.

– Эстэриол… – шёпотом окликнула я, и он резко и порывисто обнял меня, крепко прижимая к себе и зарывшись лицом в мои растрепавшиеся волосы. Он дрожал всем телом и шмыгал носом. Боги, неужели плачет?

– Ая, – просипел он мне в ухо, но больше ничего не сказал. Да и что тут скажешь?

Я вцепилась в него ответными объятьями, ощущая на шее

тёплые капельки.

– Эстэриол, я люблю тебя! – сказала я, зная, как ему важно знать, что я здесь, что я с ним. – Эстэриол! У нас всё будет хорошо, обязательно! Милый, я люблю тебя, очень!

– И я тебя. И я тебя люблю, Аябэль! – он всхлипнул и дёрнул руками, прижимая меня крепче. – Я ведь ничего не знаю, Ая! Будет, не будет? Я беспомощный и слепой, как котёнок! Алерикс вон, даже Сайка может видеть будущее худо-бедно, а я вообще, как доска умный! Табуретка и то лучше знает, что нас ждёт с тобой! А я понимаю, что что-то должно быть, но не вижу, не вижу ничего! И за что на нас эта вся дрянь свалилась? Какой сволочной бог нас так подставил, а?

– Не нужно, Эст, – мягко попросила я. Негоже гневить богов, даже если они нас не услышат.

– Да плевать я хотел! На всех этих богов вместе взятых! Ты представляешь, что бы было, если бы тебя не было рядом, а? Да я бы сдох, Ая! Я только с тобой такой сильный! Мне только ты нужна и всё! А они пусть к Демонам катятся со своими шутками!

Я положила руку ему на затылок, поглаживая светлые волосы. Ну и пусть. Я с ним и его не брошу, а остальное, и правда, пусть катится…

Я не знала, что он говорил дальше, но звучало ёмко и как-то интуитивно понятно. Ругается на Первичной речи? Наверное. Звучит действительно впечатляюще. Пусть, ему нужно. Сколько он в себе держал? Вот пусть буки с осинами послушают. А если где какой неудачливый барсук окопался – так пусть бежит!

До первого хутора мы добрались уже после заката по темноте. Эстэриол зажёг было тусклый соль, чтобы не слепил, но на подходе к жилью погасил его, чтобы не пугать местных. Народичи, наверное, давно спать улеглись, а собаки, почуявшие чужаков ещё у опушки, оглашали окрестности истеричным лаем, так что, когда мы подошли, одна из самых усердных охрипла. Ниамо лишь брезгливо фыркнул в её сторону, а я прижалась к Эстэриолу.

Да, я действительно давно не бывала в глубинке, совсем уже отвыкла от простого уклада жизни. Вступила в коровью лепёшку и тихо ругнулась, обтирая башмачок о траву. Вряд ли здесь одобрят мой наряд – среди деревенских жителей было не в моде носить штаны, если в них не имеется то, что положено иметь представителям мужского пола. Но смотреть на меня было некому. Если Нэвэрет вечером оживал, открывая на смену закрывшимся магазинам портовые таверны и устраивая увеселения, то на хуторах уже все спали.

Спали, пока не пришли мы, потому что лай собак перебудил половину дома. К невысокой изгороди вышел пошатывающейся походкой мужик с фонарём. Его лица было толком не разглядеть в тусклом свете фитиля, да и нас он вряд ли мог видеть отчётливо, различая лишь силуэты.

– Что надо, бродяги? Пшли вон отсюда! – раздался хриплый неприязненный голос.

– Мы не бродяги, хозяин, – вежливо возразил Эстэриол. – Я практикующий маг, и мы пришли сюда в поисках приюта и работы.

– Нет у нас тут работы! –

презрительно бросил мужик, но затем двинул фонарём в сторону фыркнувшего Ниамо и, похоже, изменил своё мнение. Действительно, откуда бы у бродяг взялся такой? – Ладно, могу предложить сеновал. Не устраивает – выметайтесь.

Похоже, хуторянин всё же нам не доверял до конца. Да и мало ли у кого бродяги могли свести коня? Мы ведь молодые, солидности ни в одежде, ни во взглядах нет, а чумазые уставшие лица, проявившиеся в свете разгоревшегося фитиля, ещё усиливали желание сто раз проверить, прежде чем пускать нас за ограду.

– Устраивает, – устало сказал Эстэриол.

– Три медяка, – отрезал мужик.

– Сколько?! – опешил мой возлюбленный. – Да магам за постой ещё и доплачивают! За три медяка я комнату на постоялом дворе сниму!

– Ты мне поторгуйся ещё! Не нравится – значит, выметайтесь! – совсем недовольно бросил мужик, собираясь уходить.

– Ладно! – поспешно решил Эстэриол.

До ближайшего постоялого двора ещё шагать и шагать! Хотя можно было бы попытать счастья на следующем хуторе, но где гарантия, что и там нас не отправят куда-нибудь?

– Подавись своими медяками… – в сторону прошептал Эстэриол и полез в кошель.

Хуторянин нехотя открыл низенькую калитку, пропуская нас и Ниамо, и провёл до заднего двора, на котором возле большого сарая стоял сеновал. Эстэриол отсыпал ему три монетки, и мужик, не попрощавшись, ушёл, оставив нас в полной темноте.

Я почему-то вспомнила день нашего знакомства: как здорово и настойчиво Эст торговался тогда с Винэйроном! Виртуозно! Пусть и на свой странный манер. А сейчас то ли подрастерял уверенность, то ли так устал, что решил не тратить силы ради трёх монет. Не так уж это и много, по сути, особенно для практикующего мага, но всё же хуторянин цену задрал.

Ещё раз плюнув ему вслед, Эст сотворил соль, от которого я моментально зажмурилась, и завёл Ниамо под крышу. На сеновале оказалось на удивление уютно, я, пожалуй, была даже рада, что мы остановились здесь. В кровати, конечно, удобнее, но зато здесь мы одни.

Мы вместе распрягли Ниамо, сняли с него поклажу и простую – не магическую – сбрую, в которую обрядил коня ректор Алерикс. Эстэриол достал нам еды и улёгся на пряно пахнущее сено. Я легла рядом, мы всухомятку перекусили и устроились спать, обнимая друг друга так же, как делали это в нашей комнатке в Светоче.

– Эст.

– М?

– Я люблю тебя.

– И я тебя, милая.

– Эст.

– Да?

– Всё у нас будет хорошо!

Он не ответил. Прижал меня покрепче, и даже в темноте я чувствовала, что он улыбается.

Вроде совсем недавно было это. Когда просыпаешься, ещё не осознавая себя на новом месте, но уже что-то меняется в ощущениях. Ты открываешь глаза, щурясь на проглядывающие лучики солнца, чтобы открыться новому дню, новой жизни, самой стать кем-то иным. И веришь, несмотря ни на что, что всё будет хорошо.

Так вот, в это утро у меня такого не было.

Мы проснулись от резкого окрика, раздавшегося где-то на улице. Это как боги умудрились подобрать для женщины в подарок настолько мерзкий голос? Или не в нём дело, а в том, как она противно растягивала слова, стараясь усилить интонацией уже набившие оскомину упрёки?